Сто причин моей (не) любви (СИ)

Его улыбка опаляет, словно пламя опаляет крылья бабочки. Мне кажется, я вхожу в крутое пике. Жар мужского тела притягивает, и это сложно игнорировать. И почти невозможно противиться тому, что хочется поцеловать его в шею, вдыхая потрясающий запах его парфюма. А в голове одна за другой вспыхивают преступные мысли о его крепком сильном теле, о жестко вычерченных мышцах, о косых линиях пресса и темных волосках, тянущихся от пупка ниже.

Я сглотнула, ощущая, что краснею.

— Отпустите, — снова сглатываю, — пора возвращаться…

Нейл равнодушно смотрит за тем, как я вырываюсь. Его улыбка по-прежнему ледяная, злая и бездушная.

— С тобой нужно не так, правда, Митчелл? — он ловит мой смущенный и горящий злостью взгляд.

— Прекратите.

— Ну, конечно, — Нейл преспокойно перехватывает мои руки, вжимает мои ладони в перила. — Хочешь так?

— Пусти.

Но вместо того, чтобы послушно исполнить этот приказ, он впивается губами мне в шею и яростно целует, а затем всасывает кожу и шипит: «Привыкай, Митчелл». С моих губ срывается стон злости и… блаженства. Я сладко зажмуриваюсь — только бы это закончилось… или продолжалось бесконечно.

— Нравится, Митчелл?

Горячий рот клеймит меня поцелуями, и я запрокидываю голову, открывая беззащитную шею, позволяя метить меня — так грубо, чтобы остались следы.

— Еще, малышка? — шепчет Нейл. — Хочешь еще?

Голова кружится, а тело наполняется желанием. Нейл отпускает мои руки, и я бесстыдно и жадно прикасаюсь к его одежде, и тихо скулю, ощущая под ладонями, какой он сильный и крепкий. Кончики пальцев цепляются за ворот его рубашки, а затем скользят по его шее к подбородку.

Наконец, наши губы встречаются, и я не могу сдержать стона наслаждения. Нейл отрывает меня от перил и рывком сажает на них, а я обхватываю его за шею, путаясь в его длинных волнистых волосах. Мои ладони перемещаются на его щеки, а язык проникает в его рот. Мужчина делает короткий вдох, придвигая меня ближе.

Мы не сразу слышим хруст веток — поворачиваем головы, нехотя разрывая поцелуй.

На дорожке, ведущей к беседке, стоит Эмилин. В ее глазах дрожат слезы, она бледна. Отшатнувшись, она пускается прочь так неловко, что путается в собственной юбке. Я слышу, как она всхлипывает.

— Черт, — шипит Нейл ругательство и становится мрачным и серьезным.

Глава 17

«Возьми меня. Я так хочу тебя, Нейл. Хочу, как угодно», — вот, что она должна была сказать, чтобы он не думал идти вслед за Эмилин.

Он не хотел, чтобы сестра увидела его с другой женщиной. Уж точно его не красило, что он приставал к секретарю ее жениха после того, как Эмилин призналась ему в любви и сейчас больше, чем когда-либо, нуждалась в его поддержке. Он должен был пойти за ней хотя бы для того, чтоб утешить. И сказать, что тоже испытывает к ней чувства. Какие, правда, он и сам не знал.

В общем, Митчелл бы стоило приложить массу усилий, чтобы его удержать, но она лишь отпрянула, вытирая губы с видом полного презрения и стыда. Она потупила взор и озадаченно закусила губу, будто допустила досадную ошибку. Эта растяпа всерьез принялась отталкивать Нейла, а должна была просто признаться, что хочет продолжить. Хочет ведь. Очень хочет. И стыдиться этого.

Она опустила голову, пытаясь скрыть лицо. Хорошая тактика, конечно. Но что это за выражение скорби и вселенского страдания? Олсен не настолько мягок, чтобы это все терпеть. Он вынужден с ней считаться и возиться с ее чувствами и желаниями, с ее идиотской любовью к Лесли, принципами и сраным жеманством, которое ему поперек горла. Он, конечно, не из тех, кто истязает женщин, но эту белобрысую девку хочется наказать. И, возможно, заставить нуждаться в нем. Чтобы в ногах валялась, чтобы лезла ему в штаны и просила о снисхождении, чтобы умоляла ее трахнуть. И он, разумеется, снизойдет. И сделает это максимально грязно и жестко, чтобы уж точно оправдать клеймо подонка, которое она на него навесила. И ему плевать, насколько это подло.

— Послушай, малышка, — зло усмехнулся он, наблюдая, как она надсадно дышит, — меня это на хрен не устраивает.

— Меня тоже, — раздался ее тихий подавленный бубнеж.

Нейл оглядел ее с ног до головы: бессменная жилетка, строгая рубашка и длинная безобразная юбка. Порвать бы все это, а после переодеть по своему вкусу. И прическу сменить. Его раздражают эти туго зачесанные светлые волосы, и никаких тебе завитков и игриво выпавших прядей. Лицо без грамма косметики. Митчелл скучная и правильная. И это злит. Нейл разденет ее донага и единственное, что будет ее украшать — метка на ее груди и следы его губ и рук. Он не выпустит ее из постели, пока не устанет. А он редко устает.

— У нас проблема в отношениях, Митчелл.

— У нас нет отношений, — отрезала она.

Чертова заучка. Синий чулок.

Нейл сдержал порыв взять ее за лицо, чтобы заглянуть в эти глупые глаза, полные упрямства. Хотелось спросить: «Какого дьявола ты так выпендриваешься, маленькая ослица?»

— То есть я должен впрягаться во всякое дерьмо из-за тебя просто так? — спросил он.

— Это называется быть джентльменом, господин Олсен. Вы бы это знали, если были бы правильно воспитаны.

Твою мать.