Сто причин поверить

И, дождавшись, когда за его подчиненными закроется дверь, полез в окно на бетонный козырек.

Глава 7

– Кажется, мы опоздали! – выдохнула Настя, въезжая с Грибовым на стоянку районного Дома культуры.

У черного входа стояла машина скорой, толпились люди. В группе примерно из двадцати человек Настя заметила главного режиссера Тараканова. На тонких кривых ногах его крупное тело, казалось, еле держалось. Он покачивался из стороны в сторону. Руки его были прижаты к груди. Очки на переносице сидели криво. Если это была не игра, то Тараканов испытывал глубокое душевное потрясение.

Скорая отъехала как раз в тот момент, когда Настя с Грибовым выбрались из машины. Пришлось ей бросаться наперерез и, размахивая удостоверением, требовать остановиться.

– В чем дело? – хмуро глянул на нее водитель. – Я вроде ничего не нарушал.

– Кто главный? – спросила она, рассматривая пожилого пассажира в форме врача.

Тот погрузился в изучение каких-то бумаг, не обращая на Настю никакого внимания. Она прочла на бейдже, что зовут его Николай Петрович, а фамилия его Ломов.

– Николай Петрович, что здесь произошло? – Широко распахнув пассажирскую дверь, Настя строго глянула на меланхоличного доктора скорой.

– Несчастный случай, – отозвался он скупо и глянул на часы.

– Подробнее, если можно. – Она крепко держалась за ручку его двери, намереваясь стоять насмерть. – Кто-то пострадал? Кто там у вас, на носилках?

– На носилках у нас труп, товарищ капитан. Женщина во время репетиции оступилась, упала в оркестровую яму и сломала себе шею. Вот как раз пишу заключение, – нервно тряхнул он папкой с бумагами. – Это несчастный случай. Поверьте, я в этом разбираюсь лучше вас.

– Кто погиб в результате несчастного случая?

– Господи, да что же за день-то сегодня такой! – проворчал он, листая бумаги. – Пострадавшая в результате несчастного случая, то есть погибшая в результате несчастного случая, – Аверкина Нина Семеновна.

– Твою же мать! – вырвалось у Насти.

Доктор неодобрительно засопел. Она извинилась. И полезла в машину, где располагались носилки. Поняв, что она так просто не отстанет, доктор полез за ней следом. Снял темную простыню с тела.

– Вот, полюбуйтесь. – предложил он. – Никаких повреждений на теле или синяков. Сломана шея. Она, со слов очевидцев, словно нырнула со сцены. Шла, шла медленным шагом, проговаривая свою роль. И, не останавливаясь, нырнула вниз. Вот такое неудачное падение.

– Взгляните на ее ноздри, доктор, – предложила Настя, внимательно уже их осмотрев. – Там отек. Или я ошибаюсь?

Доктор наклонился, посмотрел, кивнул.

– Похоже на отек. Но это, вполне возможно, последствия травмы.

– Возможно, – не стала она спорить. – С вами поедет наш сотрудник. Ему необходимо переговорить с вашим патологоанатомом.

– Поучить его работать хотите? – Полные губы доктора противно съежились.

– Грибов, поезжай с ними. И… – Она отвела Валеру подальше от машины скорой. – Пусть возьмут на анализ биоматериал. Созвонись с Синяковым. А еще лучше дай им переговорить. Синяков расскажет, что надо искать. Они в одной лодке, сразу поймут друг друга. А я пойду говорить с коллективом…

Коллектив не думал расходиться. Все стояли на первом этаже неподалеку от двери кабинета главного режиссера. И оживленно о чем-то разговаривали. Среди особенно сильно жестикулирующих Настя разглядела Мишина.

– День добрый, господа артисты! – громко поприветствовала она всех. – Никто не расходится. У меня есть к вам вопросы. Где ваш руководитель?

Все головы одновременно повернулись в сторону приоткрытой двери кабинета главного режиссера.

Настя обошла стороной присутствующих, дернула дверь за ручку.

Тараканов сидел за своим столом, крепко обхватив голову руками. Очки лежали на столе дужками вверх. По лицу Тараканова текли слезы.

– Простите. – Настя демонстративно постучала в открытую дверь. – Николай Филиппович, мы можем поговорить?

Тот кивнул, не поднимая на нее глаз. Потом вялой рукой указал ей на стул. Полез в стол, достал пачку бумажных носовых платков. Громко высморкался в один, вторым вытер лицо.

– Ниночка погибла, – слабым шелестом прозвучал его голос, когда Тараканов сгреб в мусорную корзину комочки носовых платков. – Так нелепо! Так страшно!

Настя принялась задавать ему вопросы по обычной схеме: при каких обстоятельствах случилось падение, сколько времени прошло с начала репетиции, как вела себя погибшая с самого утра и в момент репетиции.

– Она играла сегодня как никогда. Обычно мне приходилось ее подстегивать, а сегодня… Как будто чувствовала, что умрет! – Тараканов суеверно перекрестился и поплевал через левое плечо.

– Кто и где в этот момент находился?

– Все на своих местах.

Николай Филиппович начал с себя, указав, что, как обычно, сидел в пятом ряду, наблюдая за артистами. Артисты на сцене, их было пятеро, каждый на своей позиции.

– Кто находился с ней рядом?

– Никого.

– А кто ближе всех?

– Никого, – последовал тот же ответ. – В этой сцене она была одна на переднем плане. Все остальные… Господи, что теперь будет с премьерой?!

– А Света Лопачева? Она где находилась?