Сто причин поверить

Настя попросила предъявить копию паспорта. Женщина сунула руку в карман халата, достала вчетверо сложенные листы, протянула Насте. Бумага в ее руках тряслась.

Развернув листы бумаги и прочитав данные, Настя остолбенела.

– Взгляни, старлей, – протянула она ему стопку листов, которые так же в ее руке подрагивали. – Это просто…

Грибов, просмотрев копии, тоже остолбенел. Велев хозяйке никуда не отлучаться, они вошли в квартиру, где уже хлопотал Синяков. Увиденное вызвало шок. Валера выскочил из ванной сам. Настю погнал Синяков. Встретились на лестничной клетке, где их терпеливо поджидала хозяйка квартиры.

– Что теперь будет-то? – поинтересовалась она тревожно. – Скоро ее заберут отсюда?

– Вы сами-то где живете? – спросил Валера, отойдя от двери квартиры подальше.

– В этом же подъезде. Тремя этажами выше.

Вот откуда непонятный наряд.

– Соседи пожаловались на дурной запах из квартиры. Я ей звоню, квартирантке. Телефон выключен. Звоню в дверь – не открывает. Я даже помыслить не могла. Мало ли, думаю, может, мусор какой оставила у двери, решила войти. Хотя это у меня не в правилах.

Настя с понимаем покивала. Ее квартирная хозяйка вообще забыла дорогу к своей квартире, которую сдавала. Даже, кажется, успела переехать в другой город следом за своим мужем.

– Вхожу в квартиру, а там вонь, глаза режет. Я сначала по комнатам прошлась. Смотрю, на столе записка. Читаю, а там… Не взыщите, типа, сама я. После того, что сотворила, жить не могу. И не нужна никому, и так далее.

– Записка где?

Тот, кто осматривал квартиру, никакой предсмертной записки не видел. И не доложил о ней.

– Вот она, – вытащила хозяйка из другого кармана листок из тетрадки в клетку. – Побоялась, что потеряется, и прибрала.

– Вот вы молодец, а! – выпалил Грибов. – Могли уничтожить следы.

– Какие следы-то, если она сама!

– А если нет?..

– …Самоубийство стопроцентное, – подтвердил Синяков днем позже.

Он сидел в своем кабинете в белоснежном халате и писал отчет, заполняя стандартные формы.

– Никаких повреждений, дополнительных синяков, ничего. Она просто вскрыла себе вены. При этом, умница такая, успела написать предсмертную записку. Делать вам, господа мои, хорошие знакомые, вовсе нечего, – поднял на них глаза от отчета Олег Иванович Синяков. – Все было совершено как по нотам.

– Почерк ее?

– Кто же знает-то? В квартире не обнаружено ее дневников или любовных посланий, написанных от руки. И открыток, и квитанций, заполненных ее рукой, не было. Их сейчас и нет. Все в электронном виде. А бывало… – Олег Иванович задрал голову к потолку, мечтательно улыбнулся. – К Новому году присылали гору поздравлений. Полный почтовый ящик. Красивые, глянцевые, иногда в конвертах. Пожелания от руки и сердца написаны.

– А тетрадка в клетку была? – перебила его Настя.

– Я не видел, – поспешил доложить Грибов.

Он снова увязался за ней, решив, что Насте так будет веселее.

– Я тоже не видел. И никто, кто работал по квартире, не видел. Но это ни о чем не говорит, Настена. – Синяков почесал шею под белоснежным воротником больничной куртки. – Этот листок мог просто валяться у нее в сумочке. В которой, замечу, был полный бардак.

– Телефон?

– Выключен. Батарея разряжена вдрызг. Отдал ребятам-айтишникам. У них узнавайте.

– Отпечатки на телефоне?

– Только ее. С запиской пока работаю. А, ну да. В квартире самой Светланы будто и не жил никто. Нет ее пальцев нигде. Видимо, прибралась и в ванну сиганула.

– Никаких психотропных в крови?

– Ничего! Алкоголь – да. Но ничего того, о чем ты думаешь, Настюша.

Синяков скорбно поджал губы, оглядел ее с Грибовым, все время норовившим вырваться из дверей на улицу.

– Много алкоголя? – не хотела она сдаваться просто так.

– Соответствует пустой бутылке водки, обнаруженной в кухне. Все, Настюша, ступайте восвояси. А я займусь рутиной. И да… – Он скупо улыбнулся ей. – Не ищи черную кошку в темной комнате. Ее там может и не быть. В данном конкретном случае как раз так…

Остаток дня прошел в их кабинете в полном молчании. Смотров потребовал от них полного отчета по происшествиям. Причем срочно! И куда-то исчез. Но перед тем, как выйти из кабинета, бросил на Настю очень неприятный взгляд и погрозил пальцем.

– Смотри у меня, не затей ничего!

– Так точно, товарищ майор, – уставилась она на него честными глазами. – А что затевать-то?

– Зная тебя, капитан, не удивлюсь, если ты кинешься сейчас на поквартирный опрос подъезда, где арендовала жилье Лопачева. Запрещаю! Уловила?

– Так точно. – Она глянула еще честнее, хотя подобные мысли блуждали в ее голове.

– Все, я уехал.

Куда, зачем – не сказал. А отчета потребовал. И, как они с Грибовым поняли, отчет должен был содержать информацию, подтверждающую гибель Инги Мишиной от руки Светланы Лопачевой. Смерть Лопачевой – подтвержденное самоубийство. Гибель Аверкиной – доказанный несчастный случай.