Сто причин поверить

– А дальше он мимо своей машины прямиком к нам во двор и сразу в наш подъезд. Я в лифт с ним вместе вошла. Вместе с ним и вышла. На этом вот пятом этаже. Только мне в мое крыло надо, а ему в квартиру Вороновой. Он туда и пошел.

– Он вошел в квартиру? Вы это видели?

– А то! И видела, и слышала, как она захихикала. Ой, спасибо, ой, как здорово! Еле сдержалась, честно, – приложила покаянно руку к груди Антонина и осуждающе покачала головой, – чтобы не выскочить и не заругать дуреху. Чему радуется-то? Бутылке дешевой водки? Ох, молодежь… И ведь красивая девчонка была, Маринка рассказывала, что артисткой работала.

– Он вошел? – перебила ее капитан. – Точно вошел в квартиру?

– Да, – недовольно поджала губы Антонина: она не любила, когда ей не давали выговориться. – Я сама видела и слышала, как он вошел и дверь закрылась.

– Во сколько примерно это было?

– А чего же примерно-то? Я точно помню, что половина десятого вечера была. И не по сериалам сверялась, как в кино обычно показывают. Не смотрю я их. Пришла домой и сразу чек начала проверять. На чеке моем было девять двадцать. Минут пять-семь мы шли до дома, поднимались в лифте. Потом он в дверь звонил. Вот почти половина десятого и вышла. По моим подсчетам.

– Как он выглядел, опишете? – вытянула шею симпатичная девушка-полицейская.

– А чего это мне его описывать? Я его сфотографировала. И его, и машину. Сейчас…

Антонина встала и пошла на кухню, где на подоконнике оставила свой телефон. Чай пила, телефон положила перед собой, там и оставила. Чего его с собой таскать? Ей никто не звонит. Одинокая она потому что женщина. Хорошо, если раз в неделю племянник звякнет, чтобы узнать, жива она или нет.

– Вот его машина, – поднесла телефон к ее лицу Тоня, вернувшись.

– Перешлите мне фото, пожалуйста, – нахмурилась капитан Уварова.

– А это вот он сам – красавчик. – Словно не слыша ее, Тоня пролистала до нужной фотографии и показала ее девушке. – Породистый кобель, сказать нечего! И придраться не к чему, да.

– Не может быть! – вырвалось у полицейской. – Твою же… Ну не может же быть!

И по тому, как побледнела капитан Уварова, как тут же бросилась кому-то звонить, Тоня поняла, что проблем у Маринки Вороновой, кажется, прибавилось.

Глава 10

Шелест волн, заполняющий просторную спальню, не был настоящим. Он шел из динамиков, вмонтированных в подножие кровати. Там же была устроена подсветка – голубоватая, плавающая, в дополнение к водяному матрасу, на котором сейчас, обнявшись, лежали двое.

– Господи, как же здорово. – прошептал он, не открывая глаз. – Как же здорово ты здесь все устроила! Ощущение того, что ты на волнах, полное.

– Разве не именно это посоветовал нам наш психолог?

– Кажется, он всем советует одно и то же, – мягко улыбнулся он ей в макушку. – Найти свою вторую половинку. По возможности окружить себя уютом и комфортом.

– И с половинкой мы должны смотреть в одну сторону, а не друг на друга, – подхватила она, с легким смешком добавив: – Мне иногда кажется, что он шарлатан.

– Мне тоже.

– Но это не помешало нам найти друг друга. Как раз наоборот!

Она соскочила с матраса, тот тут же заходил волнами.

– Эй, – рассмеялся он негромко. – Ты чего это мне тут шторм устраиваешь? Куда убежала?

– В душ. Потом на кухню. Я проголодалась.

Он смотрел на нее совершенно точно влюбленными глазами. На нее не получалось смотреть иначе. Она была совершенна! Он думал о том, насколько был бы счастливее, если бы не множество препятствий, без конца возникающих на его пути.

– Не одно, так другое… Не другое, так третье… – проговаривал он вслух под шелест волн из динамиков и шум воды из душа. – Когда же это все закончится, а?..

Он не стал дожидаться, когда она выйдет из душа и приготовит им ужин. Пошел на кухню, как был, голым. Встал у плиты. Минуту глазел на черный стеклянный квадрат. Банальную яичницу не хотелось. Тем более он сегодня ею завтракал. Правда, в другом доме. Употреб-лять в пищу одно и то же дважды в день он не привык.

Распахнул холодильник, нашел овощи и рыбу – почищенную, выпотрошенную, полностью подготовленную к запеканию. Выложил в форму, накрыл фольгой и отправил в духовой шкаф. С овощами повозился. Аккуратно нарезал, красиво выложил на тарелку.

– О, тут уже голозадый мальчик ужин готовит! – раздался нежный смех за его спиной. – Как приятно… А кто-то уверял меня, что ты не можешь и хлеб нарезать.

Даже в банном халате, босая, с заколотыми кое-как волосами, она выглядела богиней. Мягко ступая, прошла к столу. Села, поставила локоть на стол, подперла подбородок кулачком.

– Наверное, мне надо одеться, – вдруг почувствовал он смущение. – Голый повар как-то не очень…

– Нет, не одевайся. Мне нравится. Хочешь, и я разденусь…

Ужинали они голыми. За накрытым белоснежной скатертью столом, красиво сервированным, с горящими в высоких подсвечниках свечами.

Наблюдая за тем, как отражается пламя свечей в ее больших зеленых глазах, он ловил себя на раздражающей мысли, что действо это более вакханальное, чем романтическое.

– Бесовщина! – прошептал он, не сводя с нее взгляда.