Сто прикосновений

– А теперь, Мелисса, мы будем передавать травку, – услышала я голос Роберто. – Как только она окажется в руках одного из нас, мы щелкнем пальцами, дотронемся до тебя, ты поймешь, что наступает твой черед. Ты подойдешь к тому, у кого травка, и возьмешь в рот, и будешь держать, пока он не кончит. Пять раз, Мелисса, пять. С этого момента мы не будем разговаривать. Удачной работы.

В моем рту встретились пять разных вкусов, пять вкусов от пяти мужчин. Каждый вкус имеет свою историю, каждая выпитая жидкость – мой стыд. В те моменты мне казалось, что мое наслаждение было не только плотским, но также было наслаждением красоты, радости, свободы. Находясь, голая, среди них, я чувствовала, что принадлежу другому миру, никому не известному. Но затем, выйдя из той комнаты, я поняла, что сердце мое разбито, и испытала невыразимый стыд.

Я вернулась в первую комнату, бросилась на кровать и почувствовала, что мое тело отупело. Я видела, как на письменном столе то и дело высвечивался дисплей моего мобильника, я знала, что это звонили мне из дому; было уже полтретьего ночи. Кто-то вошел в комнату, улегся поверх меня и меня выебал; затем пришел следующий и направил свой член к моему рту. Как только один начинал, другой извергал на меня свою жидкость. И так далее. Вздохи, стоны и хрюканья. И беззвучные слезы.

Я возвратилась домой, вся покрытая спермой, с размытым макияжем; моя мать меня ждала, заснув на диване.

– Я здесь, – сказала я ей, – я вернулась.

Она была полусонная и не стала меня ругать – по крайней мере, дала это понять кивком головы, уходя к себе в спальню.

Я вошла в ванную, посмотрелась в зеркало и не увидела того образа, которым с удовольствием любовалась несколько лет назад. Я увидела печальные глаза, ставшие еще более жалкими от следов черного карандаша, расплывшегося по щекам. Я увидела рот, который неоднократно был насилован сегодня ночью и который потерял свою свежесть. Я чувствовала себя переполненной и загрязненной чужими клетками.

Затем я сто раз прошлась щеткой по волосам, как это делали принцессы, так всегда говорит моя мать.

Мое влагалище, дневник, даже сейчас, когда я пишу тебя среди ночи, все еще хранит чужой запах.

4 декабря 2001 г. 12:45

– Ну как, повеселилась вчера? – спросила меня мать сегодня утром, заглушая своим зевком свист кофеварки.

Я пожала плечами и ответила, что провела вечер как всегда.

– У твоей одежды странный запах, – сказала она с выражением человека, желающего узнать и понять все, особенно если речь идет обо мне.

Испугавшись, я резко повернулась и, кусая губы, подумала, что она, возможно, уловила запах спермы.

– Какой запах? – спросила я, делая вид, что спокойна и что смотрю на солнце из окна кухни.

– Вроде запах дыма… не знаю… марихуаны… – сказала она с гримасой отвращения.

Успокоившись, я повернулась к ней, чуть-чуть улыбнулась и воскликнула:

– Да… знаешь, вчера там, где я была, все курили. А мне было неловко просить их не курить.

Она свирепо посмотрела на меня и сказала:

– Приходишь домой обкуренная, а потом из-за этого не идешь в школу!

– Спасибо, – пошутила я, – ты мне дала идею прекрасного алиби, чтобы не ходить в эту долбаную школу.

…Если бы только гашиш причинял боль… Я бы выкурила этого гашиша много-много граммов, лишь бы не испытывать состояния пустоты: меня будто подвесили в воздухе, и я сверху наблюдаю за тем, что делала вчера. Нет, вчера это была не я. Я – это та, кто не любит, чтобы ее касались жадные незнакомые руки, я – это та, кто не любит получать сперму от пяти разных мужчин и не любит быть зараженной в душе, еще не пережившей боль.

Я та, кто любит себя: это я сегодня ночью сделала свои волосы снова блестящими, когда заботливо прочесала их щеткой сто раз, это я вновь приобрела детскую нежность губ. Это я целовалась сама с собой, разделяя сама с собой ту любовь, в которой вчера мне было отказано.

20 декабря 2001 г

Время подарков и фальшивых улыбок, а также монеток, бросаемых во время краткосрочных приступов совести цыганам, стоящим по краям дороги с детьми на руках.

Мне не нравится покупать подарки для других, я их всегда покупаю только для себя, и это, возможно, оттого, что у меня никого нет, кому хотелось бы что-нибудь подарить.

Сегодня после обеда я пошла погулять с Эрнесто, парнем, с которым я познакомилась в чате. Он мне сразу показался милым, мы обменялись номерами телефонов и стали видеться как хорошие друзья. Он слишком отдален от меня, весь в своем университете и в своих загадочных дружбах. Но мы часто видимся, чтобы сделать вместе какие-нибудь покупки, и мне не стыдно, если я вхожу с ним в магазин женского белья и он тоже там что-нибудь покупает.

– Это для моей новой девушки, – говорит он всегда. По пока ни одной из своих девушек он мне не показал.

С продавщицами, похоже, у него доверительные отношения, он с ними на «ты», и они с ним часто хихикают. А я в это время перебираю белье, висящее на плечиках, и ищу то, которое надену для того, кто сумеет меня полюбить. Все эти вещи я держу аккуратно сложенными в верхнем ящике моего комода.