Сто рентген за удачу

За последний год он заматерел, окреп и набрал силу. Мы с ним виделись довольно часто. Не то чтобы ходили на маршруты вместе, нет. У каждого из нас были свои дела. Но время от времени мы отправляли друг другу зов и, если оказывались поблизости, встречались.

Мне повезло, что сегодня он оказался «на связи». Еще в вертолете, пока мы летели к мосту, я всю дорогу посылал ему молчаливую просьбу о помощи. В какой-то момент пришел отклик: «Я здесь. И не один. Со мной подруга. Что надо делать?»

Мы торопливо «обговорили» план действий, пользуясь тем, что Японец летел в другом вертолете и не пытался во время полета контролировать меня.

А дальше с востока и северо-запада покатились две звериные «волны»…

«Шоколад принес?» – В сознании секалана четко нарисовалась коричневая горьковатая плитка – его излюбленное лакомство. Он облизнулся сизым влажным языком и сглотнул слюну.

– Извини, друг. – Я развел руками. – В следующий раз.

Секалан заурчал: «Я и без шоколада очень рад тебя видеть, ты же знаешь!»

– Знаю… А где же твоя подруга? Может, познакомишь?

«Она стесняется тебя. Прячется за деревьями и не хочет выходить, глупышка».

– Что ж… С женщинами такое бывает… А ты изменился, Ушастик. Мы не виделись всего два месяца, а будто целый год прошел. Ты как-то разом повзрослел, набрал силу. Да и стая у тебя просто огромная!

«Да, я стал сильным вожаком, – похвастался он. – Почти таким же, как ты. Могу подчинять себе даже барсуков и лис-огневок, правда на очень короткое время… Но и без них мою стаю даже хуги боятся! Мы как раз собирались разгромить одно их поселение… кстати, здесь, неподалеку… но тут пришел твой зов…»

– Значит, тебе пришлось заменить одно сражение на другое, – улыбнулся я. – Вот ведь хуги повезло.

«Никуда они от меня не денутся, – фыркнул секалан. – Займусь ими завтра. Правда, сегодня моя стая сильно поредела…»

– Мне очень жаль.

«Ничего. Новых псов наберу. Безмозглых шавок в АТРИ хватает. А вот друзей…»

– Это точно… Ну, мне пора, Ушастик.

«Уходишь? Жаль… Еще увидимся, Бедуин!»

Я промолчал. Может – да, а может – нет. Как карта ляжет…

Хвощ высадил нас в нескольких километрах от Стрелки. Стояла поздняя ночь, когда мы втроем, с профессором и Мареком, пересекли залитое прожекторами отрытое пространство перед научной крепостью-лагерем.

На мне был форменный бронекостюм с нашивками группировки чистильщиков и закрытый шлем – маленькая хитрость для часовых на вышках, чтобы они не узнали в пришельце Бедуина.

Марека охранники знали в лицо, меня приняли за «чистюлю», а профессор представился по всей форме, перечислив свои научные звания и щегольнув названием НИИИАП.

Нас без возражений пропустили в предбанник и предложили сложить в специальные металлические ящики огнестрельное оружие. Пришлось подчиниться, поскольку за нами наблюдали с помощью видеокамер. Если вдруг мы не захотим разоружаться, то внутреннюю дверь не откроют.

Как только ящики закрылись, тут же заработали сервоприводы замков, бронированные створки обеих дверей пришли в движение – наружная захлопнулась, а внутренняя, напротив, открылась.

В предбанник вошли двое дежурных: боец в эскаде и «ботаник» в костюме высшей биохимической защиты. Такой костюм запросто противостоял лошадиной дозе радиации, уберегал владельца от кислотного дождя, но вот бронебойными качествами похвастаться не мог. Кевларовые вставки закрывали лишь грудь и спину, а на шее под шлемом оставалась практически незащищенная полоса.

Док первым приблизился к дежурным, якобы для проверки, но вдруг покачнулся, схватившись за грудь, простонал:

– Сердце прихватило… Помогите… – и уцепился за бойца, чтобы не упасть.

Тот машинально подхватил седовласого ученого, попытался осторожно усадить на пол к стене. Обе руки солдата сейчас были заняты профессором, ко мне он оказался боком, а «ботаник» вообще повернулся спиной.

Потребовалась всего секунда, чтобы взять руку «ботаника» на болевой, вспороть ножом плотную прорезиненную ткань защитного костюма и приставить лезвие к шее.

– Никому не двигаться! – приказал я.

Боец в эскаде машинально потянулся за оружием и одновременно попытался активировать закрепленную на плече тревожную кнопку.

– Поднимешь тревогу – «ботаник» умрет, – предупредил я.

Охранник наконец-то понял, что все серьезно. Он успокаивающе поднял руки и произнес:

– Не дури, парень. Я не знаю, кто ты такой…

Пришлось перебить:

– Ты чего, Гоша, не узнал меня? Это же я, Бедуин.

– Бедуин…

Боец с тоской посмотрел на мигающий под потолком глазок видеокамеры. Я очень хорошо понимал его чувства. Еще год назад дежурных было трое: третий сидел в комнате по соседству и через экраны наблюдал за происходящим в предбаннике. Но людей катастрофически не хватало, поэтому решили ограничиться двумя дежурными. Дескать, все равно в предбанник пускают только «своих» – тех, кого знают в лицо охранники на вышках, так что чего зря страховаться.

Разрабатывая план проникновения в лагерь, я рассчитывал именно на это – что тревогу будет поднять некому.