Сто сорок писем Василия Белова

В том споре каждый из нас остался при своем мнении. И пьеса Белова о князе Александре Невском, не имеющая к теме нашей дискуссии никакого отношения, лишь подчеркивала масштаб личности князя и свидетельствовала о верно выбранном князем историческом пути развития России.

Письмо сто тридцать третье

Дорогой Толя!

Лида в деревню не хочет, хочет поближе к городу. Уже нашла жилье какое-то. Около города Вологды. Я ругаюсь, но что толку. Женщины бывают упрямее мужика.

А об Отрошко я писал тебе раз десять. Все, больше не буду. В. Белов.

Привет Гале. С Новым годом!

Это письмо пришло на мой борисоглебский адрес 4 января 2007 года.

Лидия Ивановна, сестра Белова, жила каждое лето в деревне Тимонихе, берегла родительский дом, принимала гостей писателя и, главное, своим обитанием там среди пустых домов превращала вымершую деревню в живую. Она хоть и выполняла благородную роль хранительницы семейного очага, но жилось ей там все труднее и хлопотнее. Потому решила перебраться поближе к городу. Там и больница есть, и магазин.

Для Василия Ивановича переезд сестры поближе к городу означал беду. Родительский дом оставался без присмотра. Деревня переставала быть даже дачной. И ехать в Тимониху, где его всегда ждала любимая сестренка, умеющая создавать ему там благостную обстановку для работы и отдыха, теперь было проблематично. Он то уговаривал ее отменить свой переезд, то ругался, но та упрямо стояла на своем. По просьбе Василия Ивановича поговорил с Лидией Ивановной и я, но мои слова наткнулись на более жесткую реакцию. Переезд она осуществила в тот же год. Печаль Белова по родной Тимонихе стала более заметной и ощутимой.

Моя просьба вспомнить историю знакомства Белова с художником Отрошко связана была с тем, что я в то время готовил статью о его творчестве. Конечно, десять раз Василий Иванович о нем не писал. Всего лишь однажды рассказал о его пристрастии к охоте. Мне же хотелось узнать те обстоятельства, при которых они познакомились.

В предыдущем своем письме я высылал Василию Ивановичу стихотворение знакомого современного поэта Николая Рачкова. Он его прочел и вернул обратно. На мой вопрос по телефону:

– Неужели не понравилось?

– Отчего же не понравилось, даже очень понравилось, – ответил Белов. – Встретишь сборник с его стихами, приобрети для меня.

После высокой оценки Белова тот стих стоит того, чтобы его обнародовать полностью.

Там будили меня голосистые певни,
Там летел журавлиный по осени клин…
Нет деревни моей.
Из родимой деревни
Я остался один.
Я остался один.

Кто из нас на земле не отчаянный грешник,

Кто хоть раз свою душу не рвал на куски?
Гнется в разные стороны тонкий орешник,
Был и я молодым, погибал от тоски.

Но какая б меня ни утюжила драма,

Как бы жизнь поначалу не гнула в дугу,
Утешала меня, улыбалась мне мама
Сквозь любую пургу, сквозь любую пургу.

Зеленеет вода в полусгнившем заплоте.

Ни друзей, ни родных на родной стороне.
Нет деревни моей.
Нет ее. Не найдете.
Вот и некому больше всплакнуть обо мне…

Я читал этот стих неоднократно. Казалось, что его написал не Рачков, а сам Белов. У меня было предчувствие, что с отъездом Лидии Ивановны из Тимонихи Василий Иванович тихо произнесет эти горькие слова: «Нет деревни моей. Из родимой деревни я остался один».

Не удержав в себе свои переживания, я спросил в письме Белова о судьбе его тимониховского дома. Получил горький ответ.

То письмо сохранилось.

«Дорогой Василий Иванович!

Приятно удивлен тем, что вы занялись реставрацией икон. Откуда у Вас такое желание? Как решились? Это же так трудно?! Что подтолкнуло Вас к этому серьезному занятию, какие иконы удалось отреставрировать?!

А я жду из издательства свою книгу о Гречухине. С трудом ее Хомутов издает. Целый год. Как только получу книги, так вышлю Вам, напомню о мышкинских музеях и о самом краеведе.

Читаю книгу стихов поэта из Тосно Николая Рачкова. Нас познакомил Валентин Распутин на Байкале. Прекрасный поэт. Философ. Страдалец за русскую деревню. Одно стихотворение, как раз о горькой участи деревни, я шлю Вам. Как оно Вам? Мне этот поэт напоминает Рубцова.