Сто стихотворений

Три вздоха о Марселе

1. «Уговор и приказ — вхолостую…»

Уговор и приказ — вхолостую,
Все напрасно, грози не грози.
Разгребатели грязи бастуют,
И Марсель утопает в грязи.

Запах тленья, назойлив и плотен,

Растворяя в себе креозот,
Из утробных глубин подворотен
На туманное утро ползет.

Ржа, рыжея, бежит по железу

Желобов на вчерашний уют.
Превосходно свою марсельезу
Разгребатели грязи поют.

Песне тоже непросто по росту,

Встав над горем пропойц и кликуш,
Вековую корысти коросту
Соскребать с человеческих душ.

Поднимается песня в проказе

Родником неземной чистоты.
И глядят разгребатели грязи
На Марсель со своей высоты.

2. «Над Землей каруселя…»

Над Землей каруселя,
Клубятся созвездий рои,
Проститутки Марселя,
Полночные звезды мои!

Вас сорвала с орбит

Превращений земных карусель.
Но Марсель не скорбит,
А смеется и плачет Марсель.

Ночь, жестка и жестока,

Упала на плиты ничком.
Ожиданье порока
Стучит о порог каблучком.

Но любовь из постели

Уходит, моли не моли.
Проститутки Марселя,
Печальные сестры мои!

Ревность — нож под ребро,

И не требует глотка глотка.
Умирает Рембо,
И судьба продается с лотка.

В перезвоне стаканов

Идет торжество рождества,
И слетает с платанов
Последнею стаей листва.

Без любви, без укора,

Всегда и во всем холодна,
Словно глаз сутенера,
Глядит в переулок луна.

Под надежную кровлю

Лениво спешат сторожа.
Наказанье любовью
Страшнее петли и ножа.

3. «Не будет ни встреч, ни обманов…»

Не будет ни встреч, ни обманов
У старой судьбы на краю.
Последние листья с платанов
Летят через душу мою.

И нет ни тоски, ни боязни,

Спокойствием полнится взгляд.
Последний кончается праздник,
Последние листья летят.

Летят через память о лете,

Летят через тысячи лет,
Сквозь легкий туман на рассвете
Полетом погибших планет.

Веселье кончается скукой,

И время меняет наряд.
Над самой последней разлукой
Последние листья летят.

1974

«А нынче — голая зима…»

Б. Шмидту

А нынче — голая зима,
Как рифма без стихотворенья.
Хоть плачь или сходи с ума,
Но снега нет и — нет забвенья.

Прошедшее обнажено

В душе, как на рельефном снимке,
И пересеяно пшено
Воспоминаний по крупинке.

Какую кашу заварит

Жизнь беспощадная на завтра?
Что из восторгов и обид
Сплетет поэт, ее соавтор?

Ведь могут ижица и ять

Опять с грядущим днем лукавить?
Но ничего нельзя изъять
И ничего нельзя исправить.

1975–1976

«Там, в нашем Августе, созрели…»