Сто стихотворений

Порой тоска житейской прозы
Нас держит крепче якорей.
…Грустит сирень. Пасутся козы
Над прахом матери моей.

Могила стоптана. Ограда

Растащена по кирпичу.
Что мне на этом месте надо?
Чего ищу? Чего хочу?

Я здесь! Но я уже не здешний.

Здесь все забыло про меня,
Пока я шел сквозь ад кромешный
Двух войн, блокады и огня.

Пока среди сестер и братий

В кровавом месиве дорог
Я душу матери растратил
И эту память не сберег.

Я выйду в рожь. В родное поле.

В седое, как мои виски.
И, рухнув, выплачу на воле
Всю горечь страха и тоски.

И может быть, из сердца прянут

Слова, как птицы из силка,
И мне в глаза мои заглянут
Два материнских василька.

1975–1976

«Как совершенство неба и земли…»

Как совершенство неба и земли,
Весенние танцуют журавли.

Блистательный балет среди болот.

Гармонии и грации полет.

Изящества и пластики турнир,

Живого чуда несравненный мир.

Тот, кто увидеть это чудо мог,

Уже не просто человек, а бог.

Случайно в руки получивший нить

Умения гармонию хранить.

1975–1976

«Это память опять от зари до зари…»

Владимиру Жукову

Это память опять от зари до зари
Беспокойно листает страницы.
И мне снятся всю ночь на снегу снегири,
В белом инее красные птицы.

Белый полдень стоит над Вороньей горой,

Где оглохла зима от обстрела,
Где на рваную землю, на снег голубой
Снегиревая стая слетела.

От переднего края раскаты гремят,

Похоронки доходят до тыла.
Под Вороньей горою погибших солдат
Снегиревая стая накрыла.

Мне все снятся военной поры пустыри,

Где судьба нашей юности спета.
И летят снегири, и летят снегири
Через память мою до рассвета.

1975–1976