Сто страшных историй

«За мной!»

Он разглядел и понял.

Выскочив за ворота, я завертелся на месте: откуда кричат? куда бежать?! Что делать, решу на месте, главное, отыскать место происшествия. Кричали со всех сторон сразу. Заполошные светляки факелов метались правее, через дом или два.

Я поспешил туда.

С дюжину факельщиков окружили приземистое жилище. Сполохи пламени выхватывали из мрака часть ограды, кусок стены, распахнутый зев входа. Из дома неслось громкое — слишком громкое! — чавканье и урчание, перемежаемые стонами и горестными воплями. Впору было поверить, что сам дом пожирает себя и людей, обитающих в нем, не в силах остановиться, вот и жалуется на свою горькую судьбу.

Меня мороз продрал по коже. Я застыл у ворот — словно на стену налетел, не в силах сделать ни шагу дальше. Я не хочу видеть, что там происходит! Не хочу!

Я должен это увидеть.

— …людоед!

— …он пришёл!

— Не подходите!

— Держитесь подальше!

— Прячьтесь!

«Кричу, стенаю, вою волком. И не могу остановиться, прекратить эту пытку — что-то во мне ненасытно, оно требует продолжать».

Это Кимифуса. Ронин, разбойник, дзикининки.

«Сегодня умер мой единственный сын Кёкутэй. Он лежит у себя. Он с женой жил отдельно, через дом от нас…»

Если бы людоед рвал на части тело моего родича — что бы я сделал?! Ушел бы в горы, как собиралась сделать вся деревня до нашего появления? Отсиживался в шалаше?! Трясся от страха, зная, что происходит внизу?!

Гнев обжег лицо, как будто в меня ткнули горящим факелом. Незримая стена разлетелась с треском, слышным мне одному. Я шагнул к воротам — и был крепко схвачен поперек туловища.

Руки прижало к телу: не отмахнешься. Рванулся — без толку.

— Прошу вас, Рэйден-сан! Не надо!

— Я должен войти!

— Нельзя! Это опасно!

Я узнал голос старосты.

— Я не боюсь! Мой долг…

— Это не ваш долг, Рэйден-сан! Простите за грубость…

— Отпустите меня! Сейчас же!

— Если с вами что-то случится…

— Да как вы смеете!

— …я себе не прощу!

Где мой слуга?! Почему бездействует?!

Потому что, подсказал здравый смысл, господину сейчас не грозит никакая опасность. Его не бьют, не унижают, не пытаются навредить. Напротив, его берегут, удерживают, чтобы не натворил глупостей. Зачем слуге мешать добровольному спасителю?

Позор, дознаватель Рэйден! Ждете помощи от слуги?

Я крутнулся в захвате, приседая и высвобождая руки. Развернулся боком, ткнул старосту локтем под дых. Тот охнул, захват ослабел. Вырвавшись, я кинулся к воротам. Заметив нашу схватку, наперерез мне бросились двое дюжих обитателей Макацу. Уж не знаю, рискнули бы крестьяне применить силу к заезжему самураю?! Не знаю и не узнал: в этот миг вопли и чавканье, что неслись из дома, смолкли как отрезало. Отчаянный крик разорвал ночь, превратив всех в камень. В крике мешались такие боль и ужас, что предыдущий гвалт показался мне материнской колыбельной.

Чернота дверного проема ожила. Из дома выметнулась тень, лишь отдаленно схожая с человеком. В стремительном движении она размазалась по двору, с легкостью записного акробата перемахнула через забор — и исчезла меж темными строениями, торопясь удрать в горы.

Отправиться в погоню?

Бесполезно. За этой тварью даже Широно не поспеет.

Когда я шагнул во двор, мне никто не препятствовал.

* * *

В дом за мной сунулись те двое, что пытались меня перехватить. Оба с факелами. Памятуя ночной переполох в усадьбе господина Цугавы, я погнал их прочь: «Хотите дом поджечь?! Вон отсюда! Пусть принесут закрытый фонарь. А лучше — пару фонарей».

Фонари притащили на удивление быстро. Один вручили мне, другой взял староста. Мы с ним старались не смотреть друг на друга. Обоим было стыдно.

Под ногами заскрипели доски веранды. У входа я хотел снять обувь, но вспомнил, что я и так босиком. Кое-как вытер ноги о циновку, лежавшую за порогом, шагнул внутрь. В начале коридора валялась выбитая дверь, расколотая надвое.

— По домам шарит! — зашептались во дворе. — Мало ему кладбищ!

— В первый раз, что ли?

— Первый, не первый… Совсем распоясался!

— Вот же гадина!

— Никакой управы нет…

— А что ты ему сделаешь?

— И то верно…

— Живых не трогает, хвала небесам…

— Налево, Рэйден-сан, — подал голос староста.

Перешагнув обломки, я без возражений свернул налево. Проем без двери — тоже снесена! — привел меня в квадратную комнату: пять на пять шагов. На столе, низком и длинном — нет, на дощатом щите, установленном на подпорках — лежало тело. Я поднял фонарь повыше. Встав по другую сторону щита, староста сделал то же самое. Он сразу изменился в лице, зажал рот свободной рукой.

Было от чего.