Сто страшных историй

В голосе монаха прозвучало — редчайшая редкость! — открытое недовольство. Недоволен святой Иссэн был не моей преступной забывчивостью, а тем, что глупец Рэйден распростерся перед ним на полу — вместо того, чтобы вести себя как полагается дознавателю: думать над разрешением сложившейся ситуации.

Я поспешил подняться.

— Ещё раз приношу свои глубочайшие извинения за забывчивость! Можно узнать посмертное имя у Мэмору… Вернее, у самой Котонэ в его теле. Но она может и заупрямиться, не захотеть отвечать…

— Это весьма вероятно.

Чувствовалось, что старик поощряет меня к дальнейшим рассуждениям вслух.

— Главное желание гаки — утолить вечный голод, так?

— Так.

— Один раз дух Котонэ уже испугался ссылки. Устрашился голодной смерти в чужом теле! Можно пригрозить ей ссылкой на Остров Девяти Смертей, если откажется отвечать.

— Я уже говорил вам: гаки не слишком умны и дальновидны…

У меня возникло смутное подозрение, что поначалу святой Иссэн хотел ответить мне по-другому, но передумал.

— Ссылка когда ещё будет, — развил он свою мысль. — Возможно, её и вовсе удастся избежать. Так наверняка решит гаки, Рэйден-сан.

Я ощутил себя ребёнком, несмышленышем, который на свой вопрос получил самый простой и не вполне верный ответ — зато такой, который ребёнок в силах понять. Обидно, да. Что вы хотели сказать мне, Иссэн-сан? Чего не сказали? Или вы хотите, чтоб я дошёл до ответа своим умом? Что ж, я постараюсь!

— Чего ещё боится голодный дух? — воскликнул я, охвачен возбуждением. — Что может угрожать ему прямо сейчас? Храм! Его корёжит и жжёт даже на ступенях!

В глазах старого настоятеля мелькнуло разочарование, но я уже не мог остановиться. Мне нужно было довести идею до конца. Впрочем, на ходу я кое-что подправил: возможно, в таком виде она больше придётся по душе святому Иссэну.

— Сначала я просто спрошу у Мэмору… у Котонэ её посмертное имя. Если она не захочет отвечать, я пригрожу ей — только пригрожу! — тем, что мой слуга отволочёт её в храм. Храм рядом, угрозу можно привести в исполнение немедленно. Гаки хорошо помнит, что с ним было на ступенях. Уверен, она назовёт имя!

Святой Иссэн молчал, продолжая расхаживать взад-вперёд. Но вдруг остановился напротив меня:

— Я был несправедлив к вам, Рэйден-сан. Несправедлив в своих мыслях. Простите меня за недостаточную чуткость, умоляю вас. Вы ведь не монах, вы дознаватель. Хороший дознаватель, уж поверьте старику. Вы и мыслите, как дознаватель. Ищете кратчайший путь, предлагаете решения. Если смотреть на один шаг вперёд — это верные решения. Пригрозить голодному духу? Напугать его? Выбить силой посмертное имя? Скорее всего, у вас получилось бы. Мы с вами выиграли бы битву, но проиграли бы войну.

Он умолк и молчал долго. Я не выдержал первым:

— Молю вас, Иссэн-сан! Просветите скудоумного! Что в моих рассуждениях было ошибкой? Это поможет мне в дальнейшем избегать подобных просчётов!

Казалось, старик только и ждал моей просьбы.

— Вам известно, в чём заключается суть обряда сэгаки? Его смысл, назначение?

— Если я ничего не путаю, — я пожал плечами, — обряд, по моему скромному разумению, проводят с целью накормить и утихомирить голодных духов — и отправить их на новое рождение.

— Накормить и утихомирить, — со значением повторил Иссэн. — Отправить на новое рождение. Только вот на новое рождение умиротворённый дух должен отправиться сам, доброй волей. Это не ссылка, Рэйден-сан, а новое рождение — не Остров Девяти Смертей. Сила и власть тут бесполезны, а угрозы приносят скверный результат. Духу нужно помочь встать на этот путь — молитвой, приношениями, ласковым словом, утешением, заботой о нём. Помочь, но не заставить. Как вы сами думаете, поможет ли духу успокоиться и вернуться в естественный круг рождений и смертей угроза боли и наказания?

Уши мои вспыхнули двумя фонарями.

— Нет, Иссэн-сан. Скорее, наоборот. Простите мне мою бестолковость!

— В другой ситуации ваше решение могло бы оказаться верным. Но не в случае с голодным духом, захватившим чужое тело. Обряд кормления должен хотя бы на время унять неизбывный голод гаки, укротить его злость, напомнить духу обо всём хорошем, что было в его человеческой жизни, о добрых делах и счастливых мгновениях… Надо, чтобы гаки отверг свою природу и захотел возродиться в человеческом теле.

— Вам известны добрые дела старой Котонэ?! Когда и с кем она была счастлива?!

С меня в этот момент можно было писать картину: «Дознаватель Рэйден делает треугольные глаза». Толковый художник озолотился бы!

Настоятель едва заметно улыбнулся.