Сто суток войны

19 «Мы переехали дорогу и попали на опушку леса. Там стояло несколько штабных танкеток и размещался штаб 73-й Калининской дивизии»

73-я Калининская дивизия впоследствии, в августе 1941 года, воевала в районе Соловьевской переправы, а в октябре 1941 года попала в окружение. Я нашел в архиве личное дело ее бывшего командира, впоследствии генерал-майора А. И. Акимова. Некоторые моменты в этом личном деле дают представление о тех испытаниях, через которые проходили в сорок первом году многие командиры, и о том, как в дальнейшем складывались военные биографии тех из них, кто остался тогда в живых. Хотя дело это «личное», но в нем присутствуют некоторые общие черты времени.

Впервые раненный у Соловьевской переправы, но не выбывший из строя, командир 73-й дивизии в октябре 1941 года получил второе, на этот раз тяжелое, ранение и с раздробленной ногой остался в окружении. Бойцы на носилках принесли его в деревню Клин, недалеко от станции Есаково, в нескольких десятках километров от Вязьмы. Там он скрывался в доме колхозника Павла Крюченкова и, выздоровев, пошел в партизанский отряд, который в декабре соединился с войсками 33-й армии Западного фронта, имея в своем составе 780 вооруженных бойцов и командиров.

В 1943 году Акимов командует корпусом, освобождавшим город Карачев. Потом его корпус берет Каменец-Подольск, захватив там 5 тысяч немецких автомашин, и участвует во взятии Львова. Потом, командуя уже другим корпусом, он форсирует Одер, выходит на Эльбу и заканчивает войну в Чехословакии. Так выглядит одна из дальнейших судеб командиров дивизий сорок первого года.

20 «Мы решили заночевать в дивизии, а утром ехать дальше, к Борисову»

Сопоставляя время нашей поездки с Алексеем Сурковым в сторону Борисова с донесениями о боях на этом направлении, я почти убежден, что мы оказались в этом районе 6 июля.

Я пишу в записках, что наша встреча с прогнавшим нас оттуда комдивом была, кажется, за рекой Бобр. Допускаю, что все это могло быть и немного восточней, на реке Друть, тоже пересекающей в этих местах Минское шоссе.

Сурков был твердо уверен, что мы встретили там, у реки Бобр, Л. Г. Петровского, который находился в начале войны в старом звании комкора, потому что перед этим был в заключении и уехал воевать, не успев получить нового звания. Я и сам привык к этой мысли о встрече с Петровским. Но заново перечитав сейчас свои записки, усомнился. Во-первых, в записках стоит все-таки не «комкор», а «комдив», а во-вторых, и это главное, в другом месте, в связи с событиями, происходившими неделей позже, упомянуто о поездке в одну из дивизий, входивших в 63-й корпус Петровского, действовавший гораздо южнее, в районе Рогачева. И эта запись ближе к действительности: именно там, под Рогачевом и Жлобином, и воевал корпус Петровского. Очевидно, мы встретили на Минском шоссе не Петровского, а кого-то другого.

Как мне теперь ясно из архивных материалов, 6 июля там, на Минском шоссе, мы могли встретить только одного человека в звании комдива — командира 44-го стрелкового корпуса В. А. Юшкевича. Так же, как и Петровский, и по тем же самым причинам, он не успел получить генеральского звания. Юшкевич воевал добровольцем в Испании, вернувшись, был награжден орденом Ленина, вслед за этим арестован и после освобождения уехал на фронт комдивом. В этом старом звании мы его и встретили там, на Минском шоссе. Через месяц, в августе, он получил звание генерал-майора, а еще через четыре месяца армия, которой он к этому времени командовал, освобождала один из первых отобранных нами у немцев городов — Калинин. Об этом можно прочесть, заглянув в сообщение Информбюро за 16 декабря 1941 года.

Так и не могу с полной уверенностью сказать, где мы встретили комдива Юшкевича — на Бобре или на Друти; быстрые перемены в обстановке накладывали свою печать не только на записки военных корреспондентов, но и на военные документы того времени. В «Журнале боевых действий штаба 44-го стрелкового корпуса» за 6 июля идет подряд пять записей, дающих представление об этой быстроте перемен:

«4.00 — пехота противника начала наступление против 1-й мотострелковой дивизии… Дивизия начала отход на восток.

11.00 — группа товарища Сусайкова пошла в наступление, оттеснив противника, и вышла к реке Бобр.

12.00 — до роты танков противника перерезали дорогу 6-му мехполку на восток.

15.00 — получен приказ штаба 20-й армии не допустить противника восточнее реки Друть.

19.45 —…командиру 1-й мотострелковой дивизии и начальнику Борисовского танкового училища приказано во что бы то ни стало удержать реку Друть…».

В донесениях за один и тот же день идет речь и о боях на реке Бобр, и о боях на реке Друть… И, может быть, так оно и было в разные часы одного и того же дня, на разных участках южнее и севернее Минского шоссе.