Сто суток войны

Зенитные армейские части в районе Минска остались без всякого управления, никому приданы не были и, расстреляв все боеприпасы, портили матчасть и оставляли ее…

Незаконченная мобилизация и бегство мобилизационных органов создали в тылу огромные толпы военнообязанных, которые искали сборные пункты и регистрировались у всех начальников или регистраторов. На регистрационном пункте 100-й стрелковой дивизии 25.VI было зарегистрировано более 1500 командиров, возвращавшихся из командировок и отпусков. Понятно, что выделенный командованием дивизии командир не мог дать им всем правильного направления…

Следует отметить самоотверженную работу одного из секретарей Ворошиловского райкома КП(б) города Минск, который, являясь председателем комиссии сборного пункта, продолжал работать до отхода частей 2-го стрелкового корпуса, формируя и направляя команды в тыл…

Отдельные панически настроенные командиры, якобы в целях борьбы с диверсантами противника, встали на путь репрессивных мер, без всякого следствия, невзирая на положение попавших им в руки лиц… Временный командир 331-го стрелкового полка майор Моргун за два дня расстрелял трех капитанов, в том числе своего начальника штаба. Органы прокуратуры первое время растерялись, не приняли необходимых мер к поддержанию твердого государственного порядка в частях армии.

При всех этих недостатках части корпуса выдержали серьезнейшие бои и нанесли противнику ощутимые потери, сохранив полностью свою боеспособность, о чем свидетельствуют последующие бои корпуса, особенно в окружении…

…Корпус участвовал в боях беспрерывно в течение 22 дней. Части корпуса, разгромив ряд частей противника, на много дней задержали наступление одной из самых мощных группировок противника…

Части корпуса также понесли большие и притом боевые потери, так как сдачи в плен не только частей, но даже подразделений… не зарегистрировано…

Всего корпус за 22 дня потерял: людей — около 22 тысяч человек, орудий корпусных — 34, орудий дивизионных — около 100, орудий ПТО — 160, значительное число минометов, пулеметов, винтовок… А потери противника только убитыми определяются нами в 10 тысяч человек…»

Конечно, трудно настаивать на точности цифр людских и материальных потерь, нанесенных противнику, когда ты сам отступаешь и дерешься в окружении, а за ним остается поле боя и возможность восстанавливать и возвращать в строй свою поврежденную технику. Но во всяком случае по ряду документов того времени, в том числе и немецких, видно, что части 2-го стрелкового корпуса были одними из тех, которые на этом направлении давали немцам наиболее жестокий отпор и наносили им наиболее чувствительные потери.

Уже довольно давно так или иначе занимаясь историей войны, я, однако, до начала работы над этими комментариями, в сущности, всерьез не соприкасался с архивными материалами и лишь теперь, за последние два года, начал понимать, какая бездонная глубина, еще никем до конца не изведанная, ожидает тех из нас, кто решит заглянуть в эти архивы войны.

Архивы, архивы… Начинаешь искать подтверждения какой-то своей догадки и незаметно для себя погружаешься в атмосферу того времени. Одна за другой начинают выясняться самые разные подробности общей картины начала войны. Иногда поиски приводят к тому, что картина постепенно, шаг за шагом, складывается все более и более тяжелая, наконец делается совсем тяжелой, почти невыносимой… Но потом вдруг попадаются первые неожиданные радости: оказывается, кто-то, кого ты уже считал давно погибшим, вышел, вернулся, прорвался или пробился через немцев. Среди горестных начинают попадаться утешительные донесения: подбили немецкие танки, захватили пленных, взяли штабные документы, убили командира немецкого полка, сожгли немецкий самолет на аэродроме… Нет, не так уж безнаказанно они шли, не так уж безнадежно все это выглядело… Телеграфные ленты, запросы, нагоняи, требования уточнить обстановку, сообщения о первых удачах среди многих неудач, явно преувеличенные сведения о потерях врага и умолчания о своих потерях, а рядом с ними правдивейшие доклады, свидетельствующие о безбоязненной решимости во имя интересов дела рассказать все как есть, назвать вещи своими именами. Рядом с лентами телеграфных переговоров листки написанных карандашом донесений — крупным, поспешным почерком, но тем не менее коротко и внятно, по-военному излагающих происходящее… И все это вместе взятое во всех своих иногда поражающих контрастах вдруг начинает воссоздавать перед твоими глазами живую картину тех дней в их документальном выражении.

49 «Потом я был очень удивлен, когда узнал, что эта ополченческая дивизия буквально через два дня… участвовала в боях под Ельней»