Сто тысяч миль (СИ)

Сложно было не признать хладнокровную гениальность плана Аньи. Сначала позволить Небесным помочь нам обрести больше сил. А потом избавиться от них вместе с общественной нестабильностью, которую и породило их появление. Мне и самому стоило бы додуматься до чего-то подобного, будь я чуть больше политиком и чуть меньше человеком. Красиво. Удобно. Хитро. И абсолютно аморально.

Джон по нашей с ним договорённости разыгрывал перед главой Совета матерей безнадёжность, якобы я и вовсе отказывался думать о том, чтобы хоть куда-то их отпускать. Я надеялся, что от такой информации Анья решит сбавить обороты в подготовке своего недопереворота. Мне нужно было время, чтобы обзавестись хотя бы подобием козыря против неё, и Мёрфи весьма неплохо мне в этом помогал. Именно он смог разузнать, что идею договора со «Вторым Рассветом» Анья почерпнула у Луны. Границы города были перекрыты уже давно, так что у них не могло быть иного способа общения, кроме переписки. Я приказал своим разведчикам усилить контроль за границами и обещал щедрое вознаграждение, если кто-то из них сможет перехватить нелегальную корреспонденцию.

Убедить Военный Совет впустить беженцев Водного Клана оказалось невероятно трудно. Зал заседаний погрузился в споры на долгие часы, но в итоге всё упиралось в одно. Нам нужны были люди. А среди желающих к нам примкнуть как раз насчитывалось около пары сотен обученных воинов. Командиры со скрипом согласились принять их только потому, что многих знали лично, со многими бились плечом к плечу. До этой проклятой войны наши Кланы были не разлей вода, а теперь… Конечно, риски всё ещё никуда не делись. Но я был почти уверен, что новоприбывшие не смогут сделать хуже — куда ещё хуже? Да и на провокации Аньи про сделку с дьяволом они не поведутся. Они как раз сбежали от её идейной вдохновительницы.

Эвелин была настолько счастлива, что даже не задала ни одного вопроса. Я взвалил на неё весь объём ответственности за её бывших соклановцев. Она только радостно кивала и даже не догадывалась, что мной двигали совсем не человеческие слабости, а один только холодный расчёт. Хотя, может, догадывалась, но ей было плевать. Своего воительница добилась и в ответ обещала, что наш уговор в силе. А мне большего и не требовалось. Всего лишь одна маленькая личная армия.

Чтобы ещё сильнее замедлить Анью, я воспользовался её же собственным трюком. Отправил прямиком в Совет матерей целую пачку писем с угрозами расправы от «Второго Рассвета». Паника поднялась знатная. После такого досадного происшествия у меня, разумеется, не было иного выбора, кроме как приставить к главе Совета личную круглосуточную охрану. Опасность — да она же на каждом шагу. Анья бесилась, неспособная придумать хотя бы один весомый аргумент против, пока верные мне разведчики докладывали каждый её шаг. Что ж. Оказалось, в эту игру могут играть двое.

Но, если быть до конца откровенным, я просто тянул время. Потому что оно нужно было Небесным, чтобы закончить свои изобретения. И потому что единственный рабочий план до ужаса мне не нравился.

— Так, и что было потом?

— Потом? — с самым задумчивым видом переспросила Кларк. — Что ж… Никогда не любила эту часть истории.

В тусклом свете ночника её волосы отливали золотом, волной раскинувшись по подушке. Мы до сих пор могли говорить часами напролёт, будто встретились только что и сто тысяч лет назад одновременно. Темы никогда не иссякали, как и безумная тяга друг к другу. Боги, было до ужаса странно признавать, что моим любимым занятием в постели в последнее время стали разговоры с ней. Вместо того, чтобы просто засыпать, Кларк с самым загадочным видом долго смотрела в потолок, потом поворачивалась и выдавала что-то в духе «а ты знал, что небо голубое из-за когерентного рассеяния света в атмосфере?» Почему-то у неё получалось сказать это так, что мне всегда хотелось знать больше. Иногда, напротив, знать больше хотелось ей. Она часто интересовалась особенностями нашего мира и размышляла обо всех этих категориях с таким страстным восторгом, что я почти ревновал её ко всем этим знаниям, но и не хотел переставать видеть это воодушевление в её взгляде. Времени на сон в итоге оставалось не так много, но я ничуть не жалел. Это было наше время на двоих. Дни напролёт мы принадлежали делам и заботам, а здесь весь остальной мир будто не существовал. «Зима — это, оказывается, ужасно холодно», — говорила она, придвигаясь ближе. В доме постоянно горел камин, но я даже не пытался ей об этом напомнить. Тем более когда вместо шерстяного пледа она выбирала забраться в мои объятия.