Сто тысяч миль (СИ)

Эхо выглядела бледной и замученной, сидела с отстранённым выражением лица, пока вокруг неё суетились целительницы. Отёки были видны невооружённым взглядом. Я не сильно разбирался во всём этом, но слышал, что это всегда было серьёзным поводом для беспокойства. Руками она обхватила свой внушительный живот, будто пытаясь укрыть его от всего мира, напуганная и истощенная. Но когда я подошёл поближе, то даже попыталась искренне улыбнуться.

— Привет. Рада, что ты зашёл узнать, как дела. — Я не успел ответить. Её взгляд выцепил в толпе Кларк, которая говорила с Нико в дальнем конце комнаты. И улыбка тут же померкла. — Что она здесь делает?

— Пришла помочь. Как ты себя чувствуешь?

— Намного хуже с тех пор, как ты притащил сюда её. Ни на секунду не можете расстаться?

От слёз в её глазах на душе тяжким грузом повисла вина — она всё это не заслужила.

— Я не хочу придумывать отговорки или оправдываться. Я козёл. Я виноват. Поэтому просто прости меня за всё. Если можешь. Мы с ней…

— Я уже давно поняла, что между нами всё кончено. Не дура. Но это не значит, что… — она отвела взгляд, стирая слезу со щеки и переводя дыхание. — Знаешь, плевать. Я решила, что для счастья мне хватит этого ребёнка. Моего ребёнка. Я всегда хотела стать матерью. Но сейчас… Выходит, что и эта мечта под угрозой.

— Всё будет хорошо, — ответил я тоске в её глазах. Даже если это было ложью, от правды ей не полегчало бы. Эхо и так всё понимала сама.

— Ты ей доверяешь? Доверяешь ребёнка?

— А ты сомневаешься? — устало спросил я, понимая, насколько всё это странно. Сложно. И безумно тяжело.

— Да. Но я доверяю тебе. Если ты уверен, что она сможет помочь, я вытерплю всё. Только спасите его. Он должен жить, — она снова едва сдерживала слёзы, поглаживая живот. А потом сжалась. Сцепила зубы ни то от обиды, ни то от боли.

— Тебе хуже? — я уже готов был звать целителей, но Эхо только отрицательно мотнула головой и ждала ответа на свой вопрос. — Кларк помогла уже десяткам людей в городе. И Мэди поправилась благодаря её советам. Она не станет вредить тебе.

— Ладно, — бросила в ответ она. — Тогда я готова.

Кларк вскоре подошла в компании Нико и ещё пары целителей. В руках несла пластиковый контейнер — таких было полно в их корабле — и заодно что-то напряжённо высматривала в планшете. Стеклянные колбы с жидкостями, которые подсоединялись к прозрачным трубкам, между собой целители называли капельницей. Они сыпали заумными терминами, вели беседы про какую-то преэклампсию, и если с физикой и химией я был знаком достаточно хорошо, чтобы поддержать разговор, то сейчас все слова звучали как иностранный язык. Небесная избегала смотреть на Эхо, а Эхо в ответ только на неё и смотрела. Тоже явно ни слова не понимала, но давала понять, что тщательно следит за ходом беседы. Полностью бесполезный, я уселся на кресле в углу, чтобы никому не мешать. Со мной рядом устроилась Октавия, с которой мы изредка перебрасывались напряжёнными фразами. Она видела, что я не духе, и абсолютно верно решила не лезть.

Когда с лица Эхо сошла нездоровая бледность после нескольких инъекций и капельницы, я всё же немного расслабился. Она больше не сжимала зубы, борясь с болью. Похоже, что лечение помогло. Это угадывалось и по спокойному лицу Нико. Когда Небесная стала складывать свои ампулы, шприцы и бинты внутрь контейнера, я понял, что опасность миновала.

— Ты можешь идти отдыхать, — сказал Нико, взглянув на неё. — Мы дальше справимся сами.

— Если это повторится, вы знаете, что делать. Я оставлю вам препараты. — Она поднялась на ноги, передавая медикаменты одной из помощниц Нико.

Эхо долго смотрела на неё и едва слышно выдохнула:

— Не знаю, почему ты мне помогала, но спасибо тебе, Небесная.

— Береги себя, — пожелала в ответ Кларк.

А потом, не выдержав всей странности ситуации, кратко кивнула и отошла в сторону, накидывая на плечи тёплый плащ. Поторопилась покинуть комнату как можно скорее.

— Я рад, что тебе лучше, — тихо произнёс я.

— Я тоже. И что дальше? — с горечью в голосе спросила Эхо. — Пойдёшь с ней?

Матери и целители здесь были намного полезнее меня, но я всё равно уверил:

— Останусь, если ты хочешь. Только скажи.

— А ты хочешь? Хочешь остаться? Не ради долга или ответственности. Ради меня. — Я взглянул на неё, не зная, что ответить, а она и так поняла всё без слов. Не хотела жалости и при этом поняла, что иного я дать ей не мог. — Тогда уходи. Сейчас. Уйди! Когда смотрю — только хуже становится. Мне это не надо. Я справлюсь сама.

— Эхо…

— Прочь! — воскликнула она и тут же отвернулась, не желая даже смотреть.

На нас оглянулись целители, и я молча кивнул. Ушёл, чувствуя спиной её взгляд.