Сто тысяч Рю (СИ)

Судя по всему, Зубило тоже вспомнил эту историю и сморгнул, посмотрел куда-то вскозь его плечо.

– С вами, голубыми, жить невозможно, – пояснил Зубило, надеясь, видимо, на понимание, – жопой не повернись лишний раз!

– Да нужна мне твоя жопа! Или вы отъебетесь со своей дурацкой выдумкой, – нахмурился Димка, – или я тебе, Зубило, оставшиеся зубы повыбью.

– Это вопрос риторический, – склонил голову Леха, – ты ему или мы тебе.

Димка разозлился, угрозы раздражали, как колючий репей. И, возможно, не были пустыми.

– И что ты предлагаешь? – спросил он, наконец, – учитывая, что я вообще таким не страдаю?

– Вали отсюда, – выдохнул Леха на одном вздохе, – чтоб мы тебя тут не видели.

– Мужики, вы чего? Да вы совсем, что ли…

– Пойдем, – тихо сказал Рю, дотронувшись до его локтя.

– Да-да, – расплылся в ухмылке Зубило, – и девочку свою забирай. Иначе мы его тут по кругу пустим.

– Ага, по кругу?! – воскликнул Димка, – ты ж у нас неебаться какой натурал, а теперь по кругу, да, Зубило? Или один раз не пидорас?

– Фу, – сказал Леха, – слушать тебя противно.

Димка хотел возразить, хотел сказать, что ребята сошли с ума, но вдруг понял, что он все это уже говорил, и, похоже, все это происходит всерьез и наяву.

Рю уже выбрался наружу, стоял там, стараясь не реагировать на мрачные взгляды. Еще несколько дней назад все было хорошо, а сейчас изменилось в одночасье. А ведь на какой-то момент он даже поверил, что приживется здесь. Рюкзак потянул вдруг вниз, к земле, Рю почувствовал неимоверную усталость, охватившую тело. Опять лишний, опять чужой, опять прогоняют.

Солнце совсем уже село. В свете костра взволнованные и злые сталкеры с хутора походили на инков перед жертвоприношением. Человеческий социум требовал крови. И зрелищ, куда же без них. Всегда интересно, когда драма разыгрывается на глазах, а еще интереснее – организовать самому. Почти как театр, только интерактивный.

Димка, наскоро собравшийся, все еще до конца не верящий в происходящее, поднялся под конвоем бывших товарищей. Оглядел собравшихся и спросил:

– Какой белены обожрались?

– А ты какой обожрался, что на девок больше не стоит?

– Я так люблю, – пропел кто-то негромко и насмешливо, – когда большой и толстый хуй во мне…!

– Вот и мечтай о хуе! – рявкнул Димка, и, не обращая больше внимания на сталкеров, развернулся, и свободно, как-то легко даже зашагал вверх по косогору.

Леха курил, прикрывая рот пальцами, а Зубило прятал взгляд.

***

Идти было тяжело, страшно, и через полчаса силы куда-то утекли, как бензин из пробитого бака. Ночь была непроглядно-черной, жуткой до дрожи в коленках, но включать фонарик было еще страшнее. Лишившийся стаи Димка угрюмо брел по знакомой дороге. Нарочно не разговаривал с догнавшим его Рю и делал вид, что и вовсе незнаком с ним. Потом предложил заночевать на остановке. Поспать по очереди, а идти дальше днем.

– А сейчас никак? – тихо спросил Рю, которого все еще мутило, но шагать было проще, чем вздрагивать и ждать погоню.

– А сейчас не видно куда ногу ставить! – рявкнул Димка, злой, как потревоженный шершень, – так что давай, привал, и не выебывайся.

– Я не выебываюсь, – сказал Рю и послушно уселся на остатки лавки.

– Рот свой закрой, – сердито выдохнул Димка и сел рядом, – одни неприятности из-за тебя.

– Почему из-за меня?

– Ты тупой? – рыкнул тот, – или вы все, пидоры, такие безмозглые?

Рю вскинулся, словно от хлесткой пощечины, но смолчал. Всю жизнь молчал в ответ на оскорбления – спасибо хозяину полковнику, то есть, товарищу полковнику, конечно. Научил. Выдрессировал.

– Прости, – Дима вдруг встряхнул головой, – я не хотел.

– Забей, – отозвался Рю, откинулся на спинку лавки. Голова гудела, как рельс перед поездом, и грохот этого поезда лязгал в ушах.

– Я мудак, – вздохнул Димка и потянул вдруг его к себе, уложил головой на плечо, и почувствовал как тот, оживившись, ворочается и устраивается удобнее. Как сытый котенок. От этой возни у Димки в груди вновь возникло странное, сладкое чувство: защитник, смог, увел, в целости и сохранности. И вот это дивное чувство ответственности за чью-то жизнь стояло так далеко от пошлости про жопу и хуи, что Димка аж сплюнул на пол. А потом похолодел при одной мысли о том, что может взять и разложить сейчас тощего узкоглазого мента прямо на лавке и взять его как девочку. Прямо в жопу, да.

Димка никого еще не пер в задницу, не случалось такого – не давали. Девушек тоже не особо часто видел, и девственность потерял уже здесь, на Зоне, спутавшись со шмарой. Шмара на следющее же утро растрепала всем и каждому, какой Димка неумелый теленок, как у него от волнения член толком встать не мог. И как он от волнения кончить не мог – тоже растрепала. С тех пор Дима проституток совсем перестал уважать и пользовался ими редко. Да и со стояком были перебои – а ну как начнет ржать, а он опустится?! А если опустится, ржать еще сильнее станет, просто замкнутый круг. Не хватает еще и импотентом стать. Димка был неглупым и понимал, что деликатное обращение с важным органом решило бы проблему, но где же ж, блять, на Зоне найти деликатных, скромных девиц?