Стой, а то моя жена будет стрелять!

— Эй! — голос был ровный, спокойный, без хрипа и казалось без эмоций. Сизый и его подельник оглянулись. На ум пришло высказывание, которое я слышал в одной из телепередач: "Выстрел, скоротечность этого процесса не подвластна человеческому глазу, вспышка и хлопок длятся буквально доли секунды, но порою эти доли секунды отделяют мир от войны, жизнь от смети. Сила оружия чувствуется в каждой линии его формы, в каждом грамме его веса этим и притягательно и страшно оружие, против кого направить эту силу вопрос будет открытым пока существует само оружие". Палец нажал на спусковой крючок. Грохнуло. Затворная рамка отскочила назад выбрасывая гильзу. Девятимиллиметровая пуля, выскочив из ствола со скоростью 315 метров в секунду, преодолела расстояние за мгновение, ударила авторитету в лицо, в переносицу, разламывая кости черепа и разрушая мозг. Смерть была мгновенной. Он не успел ещё упасть, как вторая пуля убила стоявшего рядом бандита.

Нужно к Нике. Что с ней? Дёрнул левую руку. Посмотрел на наручники. Направил ствол пистолета на сцепку. Выстрел. Левую руку рвануло. Металл наручников впился в кожу, разрывая её. Смотрел на это отстранённо. Зато теперь я свободен. По руке от наручников побежала кровь. Кое-как встал. Скособочившись подошёл в Веронике. Она сидела, опираясь спиной на стенку, зажимала рану рукой и смотрела на меня. Была бледная. губы её даже посинели. Опустился рядом на колени.

— Лёнечка, — Проговорила тихо она. Увидел как из обоих её глаз побежало по слезе. — Что у тебя с глазом?

— Не знаю. Я его не чувствую.

— У тебя стекло торчит оттуда.

— Ерунда. Я всё равно не чувствую боли. — Положил свой пистолет на пол. Стал стаскивать с себя рубашку. Пусть она уже грязная и в моей крови. Но можно её вывернуть. Вывернул, скомкал и отняв аккуратно её руку от раны приложил. Надо остановить кровь. Прижал.

— Лёнечка. Прости меня. — Её разряженный пистолет тоже лежал на полу. Она подняла правую руку и коснулась моего лица кончиками пальцев.

— За что простить?

— За то, что тогда ударила тебя. За то, что использовала тогда в ресторане тебя в своих целях. За те синяки и побои, что ты получил из-за меня. А теперь тебя вообще изуродовали. И всё по моей вине. Прости меня, дорогой мой.

— Ничего. Зато какую интересную жизнь я прожил рядом с тобой, за этот короткий промежуток времени. Но самое главное то, что меня любила самая лучшая женщина на свете. Ты же не умрёшь, Ника? Пожалуйста, только не умирай. Я прошу тебя. Я тебя очень сильно люблю. Как мне без тебя жить? И у нас свадьба через три дня.

— Я тебя тоже очень люблю. И да, свадьба…

— Нужно выйти отсюда. — На улице вновь началась автоматная стрельба. Только более интенсивная. — Прижми мою рубашку сильнее к ране. Встать сможешь?

— Нет.

— Тогда я тебя подниму.

Просунул руку ей под колени. Второй обхватил за спину. Рванул на себя. Встал на одно колено, потом выпрямился. Стоял покачивался. Ника продолжала на меня смотреть, словно пыталась запомнить меня. Была совсем мертвенно-бледной. Я пошёл к выходу, шатаясь. Мысль была одна, главное не упасть. Когда вышел на улицу, стрельба уже прекратилась. Шел по направлению к КПП. Увидел спецназовцев, в касках, бронежилетах с автоматами. Двое подбежали ко мне.

— Пожалуйста, спасите её. Её в больницу надо. — Ника потеряла сознание и её голова свесилась. Один из бойцов перенял её у меня и быстро побежал с девушкой на руках к микроавтобусу.

— Парень, тебе самому надо к врачу. — Боец смотрел на меня через прорези маски. — Блин, у тебя стекло из глаза торчит.

— Сначала её. Я подожду. — К нам подскочил ещё один боец. Почувствовал как ноги стали подгибаться. Похоже всё, предел достигнут. Я уже не видел и не чувствовал, как двое бойцов подхватили меня под руки и поволокли к микроавтобусу…

Три недели спустя…