Стоять, бояться, раздеваться!

Будто услышал от своего начбеза какой-то бред, Марат вопросительно нахмурился. Но Руслан оставил его без объяснений. На дороге, возле ступеней, остановился белый лимузин, и осторожно, одной рукой поддерживая живот, а второй держась за локоть расфуфыренного Бадоева-старшего, из машины вышла самая красивая женщина на свете.

Наверное, за восемь месяцев рядом можно было научиться не ронять челюсть и не пялиться на неё, как на чудо. Но пока не получалось.

От одной лишь улыбки остатки мозга превращались в желе. А от счастливого взгляда голубых глаз сердце начинало отбивать чечётку о грудную клетку.

Не думал никогда, даже в далекой молодости, что сможет так сильно полюбить. И уж точно не представлял, что в сорок пять ради женщины будет таскаться по ресторанам, оптом скупать цветы и почти полгода уговаривать выйти за него замуж.

От последней мысли к горлу Руслана подступил уже знакомый ком. И, пока Вероника шла к нему навстречу, перед глазами как на карусели пронеслись все отчаянные попытки склонить гну к росписи.

* * *

Поначалу он был уверен, что сможет быстро укротить упрямую антилопу. В отпуске снова увез её на дачу. Днями и ночами доказывал, что «замуж» – это хорошо и что вместе им точно будет отлично.

Потом в Питере начал заваливать цветами. Превратил квартиру и приемную генерального в оранжерею. Каждое утро, как гребаный пионер на девятое мая, топал с веником на работу. Терпел сочувствующие взгляды коллег и босса. А потом, к вечеру, с курьером заказывал еще одну икебану. С приглашением.

В ресторан.

В театр.

На балет, будь он неладен.

Или в музеи.

Водил Веронику от картины к картине. Рукой придерживал челюсть, чтобы не зевать. А глазами искал какое-нибудь техническое помещение или темный угол, где можно было бы хоть минуту потискать эту невыносимую гну, хоть на несколько секунд опуститься на колени и прижаться лбом к животу.

Черт, он даже вонючими устрицами умудрился не подавиться! Литр воды влил в себя после них. Но в ресторане с места не сдвинулся. Задницей в стул врос!

Терпел, развлекал, шизел от того, как другие мужики пускают слюни на его женщину. И держался.

По ночам вытрахивал всю дурь из этой несговорчивой бабы. Нежно, долго, осторожно, чтобы не навредить тому чуду, что росло у неё под сердцем. А утром начинал штурм с чистого листа.

Цветы.

Приглашения.

Взгляды.

Попытки надеть на палец кольцо и услышать наконец заветное «да».

И так неделями... месяцами.

До легкого помешательства.

До такого озверения, что подчиненные дышать в его присутствии забывали.

До отчаяния.

Пока сын сам не начал изнутри пихать свою родительницу, и в бой не пошла тяжёлая артиллерия из сестры и мамы.

Вероятно, еще месяц, и Руслан женил бы Веронику на себе насильно. Уставший от розария, босс тоже готов был поучаствовать – запереть их двоих в приемной, вызывать туда регистратора и закрыть вопрос.

Но мама и сестра будто подменили Пожарскую. Вместо секса и ресторанов в их жизни начались семейные вечерние посиделки, пикники у залива и тихий сон в обнимку.

Вымотанный, Руслан был счастлив, что не нужно больше ставить над собой гастрономические эксперименты и смотреть на гарцующих по сцене мужиков в трико. Он сутками готов был нанизывать мясо на шампуры и пить компот из сухофруктов, сваренный сестрой. Но в один из вечеров Вероника сама уселась к нему на колени, забрала из руки бутерброд и сказала то самое «Да».

– У меня никогда не было такой семьи. – Она погладила себя по животу. – А у него будет.

– От них не избавишься. Это я тебе гарантирую! – Руслану захотелось рассмеяться, но смех застрял в горле.

– И отца такого, как ты, у меня не было, – медленно продолжила Вероника.

– Ну... Я пока без опыта.

– И любимого.

Она повернула к нему лицо. И только в этот момент Руслан заметил слезы.

– Мои тебя чем-то расстроили? – Земля стала медленно уходить у него из-под ног.

Вероника замотала головой.

– Они сказали что-то? Или сделали? – Руслан не мог успокоиться.

– Нет, – Вероника снова отмахнулась. – Они... Они... Ты...

Ее взгляд остановился на его лице. Губы дрогнули.

– Я не знала, что можно быть такой счастливой. Это... – Она набрала полную грудь воздуха. – Руслан, ты возьмёшь меня в жёны? Обещаю, буду самой лучшей женой, матерью и любовницей. Ты не пожалеешь.

Ошарашенный таким предложением, Руслан откинулся на спинку кресла и громко откашлялся.

– Мне нужно подумать. – Правый уголок губ поднялся вверх.

– Могу предложить ресторан, кино и минет, – с деловым видом вступила в переговоры Пожарская.

– Нет, я так дёшево не продаюсь. Хотя некоторые части твоего предложения звучат заманчиво.

– А что тогда?

Тонкие пальцы пробрались под футболку и начали выписывать узоры на животе.

– Мне как-то одна безумно упрямая женщина сказала, что выйдет замуж только по любви.

– А я люблю.

Мягкие губы прижались к мужским губам.

– Очень любишь? – Кадык на горле Руслана дернулся.

– Да. Больше жизни.

– И будешь любить всегда?

– Клянусь. В горе или в радости. В богатстве или бедности. И не отпущу от себя никуда и никогда.

Конец