Стоять, бояться! Ревизор в академии

С трудом сфокусировалась на этой его руке. Любопытство пересилило страх и ужас, и я озадаченно уставилась на длиннющие когти на руке Эрика. Острые, как лезвия. Честно говоря, они ничем не уступали моим. Да только откуда они взялись?

- У тебя-то откуда когти? Ты же того… выбеленный!

Не помню, кто именно так говорил про Эрика, но точно помню, что слышала от кого-то это выражение.

- Я тебе напомню, что я лишь отчасти человек, - усмехнулся Эрик. - Генетика, знаешь ли, накладывает отпечаток. Я та еще ходячая машина для убийств.

- Но это ты. А я…

- А ты подверглась воздействию очень темной магии. Жестокой, беспощадной, грубой. Это насилие над личной магией. Глупо в чем-то обвинять жертву насилия. Элли, мне плевать, как ты сейчас выглядишь. Человек-то в тебе никуда не ушел. И судя по тому, как ты на глазах возвращаешься к своему облику, то человеческий разум активно рвется наружу, прорывая завесу тьмы. Пожалуйста… Продолжай. Ты сможешь. У тебя все получится. Уже получается.

- А чего ради-то? - я тяжело осела на землю, глядя на свои руки, когти на которых медленно укорачивались, но все равно ещё оставались когтями. - Никому я не нужна…

Почему-то остро всплыли в голове воспоминания о родителях. К глазам тут же подступили жгучие слезы.

- Ради меня, - негромко произнес Эрик. - Ты мне нужна, Элли. Я люблю тебя и просто очень хочу, чтобы ты ко мне вернулась, - добавил он тише.

Любит?..

Вскинула голову, пытаясь разглядеть Эрика. Зрение как раз немного прояснилось. И мысли стали более собранными.

Эрик стоял передо мной с ровной, как штык, спиной.

Предельно напряжённый, взволнованный. Чувствовалась в нем какая-то отчаянная надежда.

На лице не было никакой холодной маски безразличия, только глаза все те же пронзительные, цепкие.

- Никогда не любил, а в тебя вот влюбился по уши. Как малолетний мальчишка. Никого видеть рядом с собой больше не хочу, Элли. С тобой хочу быть. Ты вот боишься сейчас, что отравишь меня, а я и так уже отравлен. Тобой. Мыслями о тебе, твоими запахами, твоей нежностью… Не смогу я без тебя, Элли. Совсем не смогу. Да и не хочу я без тебя. Хочу засыпать в твоих объятьях и просыпаться рядом. Хочу радоваться твоим успехам как успешного инквизитора. Хочу видеть тебя своей счастливой женой. Хочу только тебя видеть матерью моих… наших детей. Обнимать вас вечерами, наполняясь домашним теплом, уютом и бесконечным счастьем… У нас замечательный сын вырастет, Элли. Но он появится на свет, только если ты ко мне вернешься.

И столько боли было в этом голосе, столько отчаяния, что я буквально услышала, как внутри меня начинает что-то ломаться.

Шмыгнула предательски хлюпающим носом. Раздираемая желанием завыть и одновременно - расплакаться.

- Я тьмой тебя боюсь отравить, - прошептала еле слышно. - Я знаю, что могу даже на абсолютно светлых магов вроде тебя воздействовать сейчас. Изменять структуру ауры одним прикосновением. Я хотела сбежать куда-нибудь… подальше. Чтобы никому не навредить. Особенно - тебе. В меня очень много этой дряни влили, Эрик. Она паразитирует и распространяется хуже любой чумы.

- Я знаю, - мягко сказал Эрик. - Но если ты сейчас окончательно переломишь в себе острый приступ тьмы, мы сможем тебя полностью излечить. Я позову наших лекарей, они дадут тебе антидот. Сейчас, поборов тьму, антидот на тебя подействует. Потом за тобой нужно будет понаблюдать несколько дней или недель, чтобы полностью вывести из организма остатки яда. Да, ты проведешь некоторое время в Генеральном Штабе, в лечебнице инквизиторов, но потом ты совершенно спокойно вернешься к жизни как обычный человек. И ко мне… Ко мне вернешься. Я очень этого хочу, Элли.

- Я тоже этого хочу, - всхлипнула громче, не замечая, как по щекам льются слезы. - Но тьма… Тьма… Есть не в каждом человеке. В тебе - нет. А я… Я… В отличие от тебя, я далека от идеала…

- От какого идеала, Элли? - мягко прервал Эрик. - Каким и, главное, - чьим критериям ты пытаешься соответствовать? Ты не обязана подходить под чью-то оценочную систему. Ты не обязана быть светлой волшебницей, чтобы быть со мной. Это никак не взаимосвязано и не может повлиять на наши с тобой отношения. Для меня ты прекрасна сама по себе, какая есть. Мой личный идеал в единственном экземпляре. А с трудностями мы справимся… если будем шагать вперед рука об руку.

Теперь я плакала уже совершенно открыто, навзрыд. Не знаю, от чего конкретно: от отчаяния, счастья, облегчения, нервов… Или всего вместе сразу? Тоже как вариант…

А еще меня било крупной дрожью. Но это уже не от нервов - это от холода. Вокруг вообще все было покрыто толстым слоем льда. Деревья, трава - всё. Понятия не имею, откуда взялся этот лед, - ну не от меня же? - но весь лес вокруг был странно заиндевевший. А я, оказывается, сидела прямо на льду, а вместо одежды на мне были только жалкие обрывки растерзанной одежды, не выдержавшей трансформации тела.

Снова стало жутко, и стыдно, и вообще…