Стоять до последнего

Но те из посетителей кафе, которые разбирались в боксе, особенно боковые судьи и рефери матча, видели неоспоримое превосходство русского боксера. Он в первом же раунде, переиграв соперника, провел пару сильных встречных ударов, от которых Лефор еле устоял на ногах. При таких ситуациях профессионалы тут же использовали такой благоприятный момент и бурным натиском стремились кончить бой в свою пользу. Противник-то открыт! Однако Миклашевский не стал атаковать открытого и явно в состоянии «гроки» соперника, потерявшего ориентир в пространстве и «поплывшего в тумане»… Игорь после этого лишь имитировал удары, передвигаясь по рингу, давая возможность Лефору прийти в себя. Тот сразу понял и оценил благородство русского боксера. В голубых глазах француза растаяли колючие льдинки напряжения и появилась дружеская теплота. На широком лице (Игорю никак не хотелось верить, что перед ним француз, уж больно он смахивал на добродушного, слегка курносого парня из Рязани) появилась улыбка. А когда они после перерыва начинали следующий раунд, Лефор сам пожал перчатками руки Миклашевскому и тихо произнес:

— Мерси, камрад!

Игорь ответил на пожатие, и они этим незаметным жестом как бы установили между собой джентльменские отношения. Однако это ни в коей мере не сбавляло напряжения матча. Чемпион французского флота еще несколько раз пытался перехватить и вернуть себе инициативу боя, однако хозяином положения оставался Миклашевский. Он диктовал ход поединка.

Встреча закончилась так же спокойно, хотя преимущество явно было на стороне Миклашевского.

— Слава солдатам фюрера! — кричали немцы. — Слава солдатам фюрера!

Миклашевский сразу узнал голос обер-лейтенанта. Как он в те минуты был далеко от Игоря!.. Канаты ринга стали границей между мирами, между настоящим и недавним прошлым. Ринг возвращал Миклашевского в родную спортивную стихию, был как бы маленькой частицей родной земли. Ему хотелось подольше оставаться на этом неровном квадрате за тремя рядами канатов. Но надо было поворачиваться, надо было улыбаться.

Едва судья поздравил Миклашевского с победой, боксеры обнялись и под аплодисменты зрителей покинули ринг, удаляясь в небольшую комнату за помостом, служившую раздевалкой. Тем временем Бутен с зеленой шляпой в руках обходил столики. Зрители бросали в нее деньги.

…Миклашевский долго и с наслаждением плескался под краном холодной водой, смывая пот и усталость. Секундант Лефора подал ему широкое банное полотенце, весело подмигнул:

— Прима!..

В раздевалку заглянул грузный старшина батальона Лорен, глаза его осоловело блестели, мундир расстегнут.

— Миклашевский, ты скоро? Капитан Беккер ждет, и мы все… Понимаешь, в горле пересохло!.. Без тебя не идет!.. Выходи скорее! Гауптман заказал жареных цыплят под винным соусом…

— Через минуту приду.

— Ждем, ждем! Откупориваем бутылки!

Старшина, который секундировал Миклашевского, считал себя причастным к его успеху и потому чувствовал себя тоже героем дня.

Вслед за старшиной в раздевалку ввалился Бутен, держа на вытянутых руках фетровую шляпу, наполненную смятыми денежными купюрами разных достоинств. Следом за ним официант нес тяжелую корзину вина. Тут же появился и рефери, переодевшийся в черный вечерний костюм.

— Это ваше, — произнес Бутен, выкладывая перед Миклашевским на столе содержимое шляпы. — Победителю принадлежит все!

Лицо Бутена со следами боксерских шрамов было темно-пунцовым, он уже успел пропустить несколько рюмок и был навеселе.

— Франция приветствует русского боксера!

Миклашевский пересчитал франки, разделил их на три равные доли. На него смотрели с удивлением: что будет дальше делать? А Игорь одну долю дал Бутену, другую Лефору.

— У нас был товарищеский матч, а не соревнование, не турнир. Мы все трое одинаково потрудились, — сказал Миклашевский. — Бокс — тяжелая работа. Здесь нет ни победителей, ни побежденных. Мы просто боксеры. Поэтому я делю наш заработок на троих.

Боксеры с благодарностью приняли деньги. Русский боксер в форме германского солдата совсем не похож на оккупантов, которые не упускают любого случая поживиться на чужой счет. Лефор откупорил бутылку кальвадоса:

— За наше знакомство!

Рефери, поднимая бокал вина, обратился к Миклашевскому с длинным приветствием и восхвалением его спортивных достоинств. Он говорил о том, что повидал много классных мастеров ринга и русский боксер может, несомненно, вести бон на самом высшем уровне.

— Я уже успел переговорить с вашим начальством, — заключил он. — Если вы лично не возражаете, то я буду афишировать следующий поединок. У меня друзья в газетах, и завтра о русском боксере узнают жители нашего департамента. Ваше здоровье!

Они сдвинули бокалы. А за легкой стеной из зала кафе послышались шум, возгласы, хлопанье бутылок шампанского. Боксеры недоуменно переглянулись. Что бы это могло значить? В раздевалку заглянул шустрый поваренок и крикнул:

— Включите радио! Германцы вышли к Волге!