Стоять до последнего

От таких разговоров радость успеха несколько поблекла, Игорь ходил хмурый и тренировался с каким-то остервенением, бил по мешку с песком так, словно перед ним находился обидчик. Зомберг понимал, что словами тут ничего не докажешь.

С тех майских дней прошло чуть больше месяца. Сегодня на открытой эстраде состоится матчевая встреча со сборной флота. Конечно же, центральным боем будет поединок Запорожского и Миклашевского.

3

Лихо развернув машину, водитель подкатил прямо к главным воротам и затормозил. Зомберг встал и трижды звучно хлопнул в ладоши. Наступила тишина.

— Не расходиться. Сейчас выясним, где будет взвешивание. После взвешивания найдем укромный уголок и отдохнем пару часов. Кульга, — поманил рукой Зомберг тяжеловеса, — пойдемте со мной.

Боксеры стали выглядывать в открытые окна. Народ уходил из парка. Ни улыбок, ни смеха, ни песен.

— Дождя вроде не ожидается, — сказал Чернов, оглядывая ясное небо. — Сводку сам утром слушал…

— Денек на загляденье! Такие не густо выпадают, — добавил Костя. — Только загорать на солнышке да купаться.

— Может, случилось что? — сказал Ашот Васказян. — Может, какой-нибудь балшой человек… Как тогда Серго Орджоникидзе или писатель Горький, а?

— Не каркай, — отрезал Костя. — На душе у тебя перед боем кошки скребут.

— Мы тебе похороны устроим потом, после матча, если проиграешь, — улыбнулся Чернов и расстегнул ремешок на баяне. — А сейчас, Ашот, пой! Твою любимую, про ветер.

Васказян, выждав минуту, приятным тенором запел:

А ну-ка песню нам пропой,
Веселый ветер, веселый ветер…

Спортсмены дружно подхватили:

Кто весел, тот смеется,
Кто хочет, тот добьется,
Кто ищет, тот всегда найдет!

Дверь автобуса открылась — и Кульга, странно озабоченный и хмурый, не входя внутрь, приказал:

— Сворачивай концерт! Выходи!

Песня оборвалась на полуслове. Боксеры повскакивали, посыпались вопросы:

— Морячка притоптали?

— Где взвешивание? Здесь, в конторе, или на эстраде?

Кульга хмуро смотрел перед собой, как будто бы в первый раз видел армейский автобус, боксеров, потом, махнув рукой, быстро зашагал к воротам. Спортсмены недоуменно переглянулись и гурьбой пошли за Григорием.

У входа в парк на большом фанерном щите висела афиша, красочно выполненная художником. Еще издали бросались в глаза смугло-коричневые фигуры боксеров и короткое слово — «Бокс». Под ним, четким шрифтом: «Встреча сборной команды Краснознаменного Балтийского флота со сборной Ленинградского военного округа». Дальше несколько фамилий участников и их титулы.

Миклашевский, проходя мимо, скользнул взглядом по афише, встретил свою фамилию, и как-то стало теплее на душе. Он не был тщеславным, но известность имеет притягательную силу, и наверняка мало отыщется людей, которые останутся равнодушными к ней.

Контролерши, пожилые женщины, не спрашивая билетов, посторонились, пропуская военных. Одна из них, с печальными глазами, грустно вздохнула:

— Сыночки, проходите… Проходите…

Кульга шел, не оглядываясь. Боксеры старались не отставать от него. Беспокойство командира невольно передавалось им, хотя никто из спортсменов даже не догадывался о том, что произошло.

Тяжеловес повернул от ворот налево и направился к легкому летнему строению из дерева и стекла, ярко раскрашенному, над входом которого красовалась вывеска: «Ресторан».

Ресторан оказался почти пустым, хотя обычно в воскресный день в нем трудно найти местечко. Одинокие посетители молча пили и ели, быстро расплачивались и уходили.

— Сдвигай столы, — приказал Кульга.

Боксеры забеспокоились, каждый стал прикидывать сколько и чего сможет съесть.

— Мне сметаны полстакана, — Васказян показал пальцами.

— Я ничего есть не буду, пока не встану на весы, — категорично заявил Чернов. — У меня вес!.. Норма!..

— Я тоже не могу, — решительно сказал Костя и, сверкая глазами, уставился на тяжеловеса. — Зачем привел нас, Гриша? Смеешься, что ли?

— Заткнись! — грубо оборвал его Кульга и жестом показал на стулья. — Рассаживайтесь!

Подошла официантка, полногрудая и рослая, с белым передничком.

— Меню смотрели?

— Пиво есть? — спросил Кульга.

— Есть, свеженькое.

— Каждому по кружке и по сто граммов. Ну и какую-нибудь закуску.

Официантка понимающе кивнула и удалилась.

— Тяж, ты обалдел! — Чернов вскочил. — Перед боем пить водку?!

Миклашевский смутно догадывался, что свершилось что-то тяжелое и непоправимое, что боксерский матч, возможно, и не состоится. Смутное беспокойство охватило его. Игорь хмуро и зло посмотрел на Чернова, и тот сразу прикусил язык.

Официантка принесла наполненные пивом кружки, стопки, графин с водкой и гору закуски.

— Сдвинем кружки, ребята. На счастье, на удачу!.. Может быть, никогда больше не придется вот так, всем вместе, — глухо произнес Кульга, — час назад, в двенадцать, выступал по радио Молотов…

За столом стало тихо. От удивления и неожиданности лица боксеров вытянулись. Слышно было, как чуть поскрипывает венский стул под грузной фигурой тяжеловеса.