Стойкость

Предложения летчиков были весьма полезными, конкретными. Задача состояла в том, чтобы побыстрее их осуществить. И нам это удалось. Самолеты стали загружать мясом в блоках (прессованным). Каждый блок весил 20 кг и был упакован в гофротару. Он был почти квадратный, что позволяло загружать корабли до полной их грузоподъемности в течение нескольких минут.

Генерал Лагунов установил время: загрузка длится 20 минут, разгрузка — 10, и эти жесткие нормы выдерживались. Летчики, как и обещали, стали совершать три-четыре рейса, а иногда и больше. Особенно отличалось звено самолетов, возглавляемое А. Д. Калиной. Он не считался с опасностью, не знал усталости, своей отвагой увлекал других.

В один из декабрьских дней мне передали печальную весть: самолет, пилотируемый Сашей Калиной, сбит вражеским истребителем над озером. Это была большая утрата. Как это случилось, выяснить в то время не удалось. Но значительно позднее, много лет спустя после войны, все разъяснилось. Я работал в Министерстве торговли. Однажды к концу рабочего дня мне доложили, что меня хочет видеть летчик Калина. Как молния мелькнула мысль: неужели это тот бесстрашный человек, который совершал рекордное число рейсов через Ладожское озеро по доставке продовольствия в Ленинград?

Но ведь он погиб?

В кабинет вошел крепкого сложения мужчина в штатском костюме, на груди светилась Золотая Звезда Героя Советского Союза. Да, это был он, Александр Данилович Калина. Спокойное энергичное лицо, тот же прищур карих глаз.

— Я ненадолго, сегодня исполнилось тридцать лет, как мы впервые встретились в полете над Ладогой, захотелось поговорить, вспомнить прошлое, — сказал, немного смущаясь, Калина.

Видеть человека в полном здравии, так много сделавшего для осажденного города и считавшегося погибшим, для меня было великой радостью.

— Нет, дорогой Александр Данилович, я вас не отпущу, спасибо, что зашли. Садитесь поудобнее и расскажите обо всем, что произошло в декабре 1941 г. Ведь вас считали погибшим.

И вот что он мне поведал.

— В декабре я получил приказание вылететь в Кушеверы и привезти оттуда специальный груз для моряков. Рано утром, усадив истощенных детей и женщин в самолет, я поднялся с аэродрома Смольный в воздух. Погода была благоприятная. Летел без сопровождения — немецкая авиация в декабре уже не проявляла большой активности. И вдруг неожиданно меня атаковал истребитель. Стрелок моего корабля принял приближающийся финский самолет за наш и поздно открыл огонь. Противник успел дать выстрел — пушечный снаряд повредил лопасть воздушного винта и перебил один из тросов управления. Кое-как сохраняя управление, прижав самолет к воде, я дотянул до ближайшего аэродрома. Женщин и детей, слабых и перепуганных, мы на руках вынесли из самолета. В Ленинград вернуться мне не пришлось, так как получил новое срочное задание. Это, видимо, и дало повод считать меня погибшим.

Я же с группой других летчиков доставлял по ночам боеприпасы, горючее, продовольствие гвардейскому корпусу генерала Белова, действовавшему в тылу врага на Западном фронте. Гвардейцам удалось захватить шестиствольный миномет противника и укрыть его в лесу возле деревни Хмельники, что в 25–30 км южнее Вязьмы. Командование поставило задачу вывезти миномет и доставить его в Москву. Миномет в то: время был новым и опасным оружием. Ряд попыток вывезти трофей окончился неудачей.

Мой экипаж состоял из комсомольцев. Каждый из нас был преисполнен решимости во что бы то ни стало доставить миномет в распоряжение командования. В одну из февральских ночей мы перелетели линию фронта и сели на заранее условленной поляне. Нас встретили бойцы гвардейского корпуса, помогли погрузить миномет, пульт управления и две боевые мины. Неожиданно для нас гвардейцы попросили взять десять тяжело раненных бойцов и доставить их в госпиталь. Это не входило в наши расчеты по загрузке самолета, но не взять раненых мы не могли. Уложив их поудобнее, запустили моторы, но взлететь оказалось невозможным из-за глубокого снега. Бойцы утаптывали снег, время шло, приближался рассвет, угроза обнаружения нас противником возрастала. Попасть в плен — лучше смерть. Высадить раненых и тем самым уменьшить вес корабля — бесчеловечно. Веду машину по протоптанной полосе вперед-назад, вперед-назад, и так несколько раз. Колеса утрамбовывают снег, под тяжестью корабля дорожка затвердела. Принимаю решение идти на подъем. Держусь строго дорожки, чуть в сторону — зароюсь в снег, и тогда все пропало. Оторвались с трудом, в предрассветной мгле перелетели линию фронта и вернулись на свою базу благополучно. Экипаж был счастлив, взятое обязательство — доставить миномет — мы выполнили. В августе 1942 г. меня приняли в партию. Неоднократно летал в далекий тыл противника, обеспечивая партизан оружием, боеприпасами, продовольствием. Немало моих друзей-летчиков погибло. А я закончил войну целым и невредимым. Мне повезло.

— Ну, а дальше как сложилась ваша судьба? — спросил я, увлеченный его рассказом.