Стоим на страже

Виктор уже знал, что «бербазой» именуют береговую базу — организацию, ведающую обеспечением кораблей всем, что нужно для жизни, учебы и плаваний. Мичман вышел, а на Виктора обрушился шквал вопросов. Тоже понятно. Новенького всегда и всюду теребят. Интересно же, что за человек прибыл. Откуда, парень, призывался? Где зарабатывал трудовые мозоли? Женатик или свободный сокол пока?

— Стоп, вопросы потом, — старшина 1-й статьи разом осадил «шквал». — Всем повторять обязанности дневального. Через час спрошу.

И враз наступила тишина. Только зашелестели страницы брошюр и тетрадей. Да, голос старшины — не пустой звук на торпедолове. Однако неуверенная непреклонность голоса заинтересовала Виктора. Очень уж знакомым показалось это широкое, добродушное лицо. Очень знакомым. Где же он видел эту россыпь веснушек, белесые брови?.. Случайное совпадение? Похожих лиц на земле не так уж и мало. Да, но и старшина что-то к нему приглядывается. Тоже усмотрел с кем-то сходство? Это уже любопытно.

— Послушай, ты сказал — пермский? — Литвинов слегка наклонил голову, и снова было что-то знакомое в этом наклоне. — В какой школе учился?.. Не у Надежды Ивановны? О, тогда все понятно. Витя Заливин, да? Вот, значит, где довелось встретиться. Прямо как в сказке. Помнишь Левшина? «Друг мой, знаний у вас на единицу с плюсом. Но я поставлю просто единицу. Чтоб не разбаловать».

Старшина бесподобно скопировал проникновенно-язвительный тон преподавателя математики Левшина, которого «камчадалы» в отместку за двойки прозвали «лешим». Стоп, а как же зовут самого Литвинова? Прозывали-то его Слезой, это точно. Ага, Гришуня-слезка. Сам же Виктор и прозвал. Вырвалось словцо ненароком, а прилипло тогда к парнишке намертво.

В седьмом классе Виктора назначили вожатым. В буйный третий «Б». Видимо, еще тогда директор школы Надежда Ивановна углядела в нем задатки педагогических талантов, о наличии которых Виктор и сам не подозревал. И которые впоследствии привели его в пединститут.

Виктор к обязанностям вожатого отнесся добросовестно. Третий «Б» пользовался в школе неважной репутацией. Был крикливым и шумным. Однако нового вожатого проказники третьего «Б» слушались безоговорочно. Конечно, немалую роль сыграл авторитет старшеклассника. Но, пожалуй, главным было то, что Виктор не томил нудными сборами и собраниями. Потому что сам ненавидел «сидячую» активность. У ребятишек вся жизнь впереди. Вырастут, еще насидятся на всяких заседаниях.

Виктор учил «бэшников» играть в волейбол, поворачивать лыжи на крутых спусках. Разучивал с ребятишками песни. А начал с похода всем классом в лес.

На берегу речки он показал, как разжигать костер одной спичкой, как печь картошку. Показал, как готовить место для костра. Чтоб не возник лесной пожар.

Когда собирали хворост, случилась неприятность. Тихоня Гриша Литвинов волок ветки боярышника и наколол руку. Вдобавок где-то зацепился и порвал штанину. Гриша оказался скорым на слезу.

— Мам… Мам… ругать будет, — горестно всхлипнул он. — За штаны… Первый раз надел.

— Народ, починим герою штанишки? — Виктор пытался утешить Гришу. — Иголку найдем. Попрошу маму, чтоб не ругала. Я сам с ней поговорю. Хочешь? Ну не реви, не реви. Эх ты, Гришуня-слезка…

Со временем обязанности вожатого передали другому. Но «бэшники» еще долго хранили верность и уважение к Виктору. А Гришуня просто души не чаял. Особенно после случая, когда какие-то лоботрясы около кинотеатра хотели отобрать у него полтинник, а подоспевший Виктор разогнал компанию. Потом, уже студентом, встречаясь со своими бывшими подопечными, Виктор порой не узнавал их. Как-то быстро вытянулись, повзрослели…

И вот теперь эта встреча. Теперь они с Литвиновым как бы поменялись ролями. Гришуня (впрочем, какой уж он теперь «Гришуня»!), как начальник, будет учить его уму-разуму. Указания давать. Так-то вот. Впрочем, каких только перестановок не делает жизнь.

— Вот эта койка, на нижнем ярусе, твоя, — Григорий отдернул занавес из темной грубой ткани. — Весной метрист Лоскутов уволится в запас, перекочуешь наверх. Там будет поудобнее.

Койка вдоль борта вроде полки-стеллажа. С деревянным барьерчиком. Чтоб при качке не вывалиться, догадался Виктор. Невелика роскошь, но удобно. Спать можно. А голос у Григория Литвинова серьезный, внушительный. Любопытно, что человек чувствует, когда боцман Литвинов принимается читать мораль? Минутку, а с чего это он, Виктор, вроде бы и расстраивается? Называется — обрадовался земляку. Виктор почувствовал легкий укол совести…

С экипажем отношения наладились просто, легко и быстро. Диплом и некоторое преимущество в возрасте как-то уравняли отношения. Давала знать и студенческая практика в школах. Там часто приходилось входить в контакт с незнакомыми учениками. Это умение наладить контакт сейчас тоже пригодилось.