Стоим на страже

— Вертолет полчаса как в Ургал ушел. Там тоже чепе — тоже непогода, будь она неладна! Двоих из тайги доставили. Что же делать, что же делать? — зачастил дежурный. — Вот что: сейчас вездеход с фельдшером отправлю.

Бойцов не сразу сообразил, не сразу свел концы с концами — ведь фельдшер-то Инна, — прокричал:

— Давай вездеход с фельдшером!

Повесил трубку. И только тут понял, что на мост прибудет его жена Инка, человек с незабудковыми глазами, донельзя дорогой и близкий. Но в следующую минуту ему сделалось тревожно и сиро — непогода ярится, во многих местах дорога перекрыта взбунтовавшимися таежными речками, исковеркана, изжулькана, вся в рытвинах и вымоинах; и как только вездеход прорвется к мосту — неизвестно. Не-ет, тут надо потерпеть, надо санвертолета подождать. Бойцов потянулся рукой к трубке рации. А как же тогда Курочкин? Нет, ждать санвертолета нельзя. Нельзя! И никаких сомнений! Бойцов растянул губы в слабой улыбке, неуклюже выбрался из палатки, так и не сумев стереть с лица тревогу.

И тут же работа закрутила-завертела Бойцова. Мост дрожал под ногами, ходил из стороны в сторону, будто живой, палатка дергалась на его непрочном настиле, хлопала провисшими боковинами. Надо было менять порванный трос.

Первым, кого увидел Бойцов, был Курочкин. Широко расставляя ноги и оскользаясь, он брел к палатке. Ватник с него ребята сняли, наспех перевязали плечо бинтом. Шел Курочкин один, без посторонней помощи, и это успокоило Бойцова.

— Ну как, Курочкин? — спросил он сипло. — Болит? Санитарный вездеход уже вышел. Потерпи. — Он задержал взгляд на бинтовой намотке. Попросил: — Потерпи, а?

Курочкин молча кивнул и двинулся дальше. Бойцов подумал, надо бы подмогу попросить, трудно держаться третьи сутки, но вряд ли подмога будет. Вода окружила многие поселки; сейчас каждый человек, каждые руки на счету, поэтому не будет Бойцову подмоги, мост надо держать своими силами! Сво-ими!

Он вздохнул тяжело, будто подранок, и посмотрел на небо. Наверху немного посветлело за последний час, даже пространство кое-какое образовалось, словно дождь раздвинул свои руки, дал возможность увидеть, что небесная материя еще существует, не успела сопреть, сгнить окончательно в этой нескончаемой, липкой, холодной воде, в которой человек почти обратился в рыбу, а кусты и травы — в водоросли. Бойцов обрадовался этому пространству как некоему знаку, намеку на то, что всемирный потоп должен когда-то кончиться.

Он не засек точно, сколько времени прошло, когда на алонском берегу среди черных мрачных сосен мелькнуло что-то слабозаметное, размытого травянистого цвета, но этого промелька Бойцову было достаточно, чтобы определить, что пришел вездеход. Он помчался, тяжко чмокая каблуками о набухшую твердь моста и рискуя каждую минуту оскользнуться, распластаться на настиле, сломать себе шею, — помчался на тот край моста, что был ближе к алонскому берегу. Ничего сейчас не существовало для валящегося с ног от усталости Бойцова, все ушло на задний план — главным для него сейчас стала Инна и то, как машина пройдет на мост… И пройдет ли? Если насыпь сохранилась под водой — тогда вездеход проберется, если нет — может и застрять.

Тупорылый, с защитной решеткой, привинченной к радиатору, вездеход вырулил тем временем на берег и застыл, словно зверь на откосе, с которого, накренившись, глядели в страшную непрозрачную воду сосны. Бойцов перевел дыхание. Ему показалось, что за водительским стеклом, в сумраке кабины он видит Инну, ее лицо, дорогое, привычное, близкое, но нет, это только показалось. Вездеход, будто что нащупав, сполз осторожно с насыпи, попрыгал-потрясся немного на береговых камнях и, не сбавляя хода, въехал в воду.

В ту же минуту рядом с вездеходом возникли какие-то темные предметы, которые Бойцов раньше не видел, воду начали полосовать просверки молний — и молнии, и предметы со страшной быстротой проносились рядом с вездеходом, уплывали в черноту реки, в ее глубь, и Бойцов хотел крикнуть водителю, чтобы поосторожнее вел вездеход, но не крикнул — сообразил, что бесполезно это, все равно не услышит, все равно вода тяжелым ревом задавит крик. Да и расстояние опять-таки немалое.

Погрузился вездеход в воду, совсем маленьким — щепка в потоке! — сделался, пополз еле-еле, сторожко, «усы» за ним в одну сторону течение сбивает, бурлит вода с подветренной стороны, в кудри завиваетея. Перед самым носом у вездехода проплыла огромная льдина с верхом, обсосанным дождем, и у Бойцова сразу по коже колючие мурашки заползали — возьми эта льдина чуть в сторону и аккурат напоролась бы на вездеход, проломила ему бок — но не-ет, пронесло! Он вытер лоб.

Бойцов чувствовал спиной, кожей, корнями волос, что люди, находящиеся на мосту, тоже следят за вездеходом, тоже переживают за тех, кто в машине, их тоже дрожь пробивает.

Вездеход шел и шел вперед, светились фары его — два больших телескопических зрака доисторического животного.