Стоит только пожелать

Отогнали от меня легкую дрему нежные касания знакомых сильных, чуть шершавых пальцев. Приятные касания. Я даже не стала сопротивляться, нежась в ласковых руках. Возможно, я бы продолжала разыгрывать разморенную на солнышке красавицу еще не один час, если бы внезапно не пришло осознание двух вещей: первое — я лежу в постели Ренарда, второе — мои руки стянуты, из-за чего я не могу ими пошевелить, чем-то и подняты вверх. Окончательно отрезвили губы Господина, прижавшиеся к пульсирующей на шее жилке и медленно, не верно, прокладывающие путь вниз. Вздрогнув, я распахнула глаза и уставилась на взлохмаченную угольно-черную гриву.

— Ренард! — впервые позвала я Господина по имени.

Мужчина с видимым усилием оторвался от ложбинки между грудей, куда он уже успел добраться, приспустив нижнюю рубашку, и пронзительно синие глаза глянули прямо на меня, и этот голодный горящий взгляд заставил мороз снова пройтись по коже.

— Рен… — уже почти умоляюще забормотала я. — Рен, отпусти меня… Рен, пожалуйста, мне страшно!

— Не бойся, — даже голос был не его, а какой-то низкий, надломленный. — Я быстро… и небольно.

— Пусти! Пусти сейчас же! Я не хочу…! Я не буду…!

— Будешь, — отрезал Господин, попутно опускаясь обратно к моей груди и начиная тащить подол моей юбки вверх, не отрывая однако от меня пристального взгляда. — Будешь, Габриэлла. Я так хочу.

— Не надо… — все тише мямлила я.

— Не, надо, милая. Надо один раз убить в тебе страх и стыд, а потом ты сама будешь ластиться ко мне и с нетерпением ждать вечером в спальне. Все будет хорошо, красавица моя. Если смущаешься, закрой глазки, и потерпи немного.

Всхлип вырвался из моей груди. Что он делает? Ну зачем? Вроде он даже ласков со мной, но все равно, почему же так жестоко, практически силой…? Это же не в его равилах, он сам говорил.

Решив оставить все моральные терзания на потом, попробовала трезво оценить ситуацию. Большую часть веса Господин держал на своих руках, так что оттолкнуть его и вырваться из ловушки вполне возможно. Единственное препятствие — руки, которые оказались стянуты его ремнем и привязаны к изголовью кровати. Сдаваться так просто я не собиралась, поэтому неустанно ворочалась под ним, стараясь вывернуть запястья из плена. Наверное, Господин жалел меня, поэтому не пресекал жестко моих ерзаний. Думал, что побрыкаюсь — побрыкаюсь, выдохнусь и успокоюсь, а там и сдамся на милость ему… Нет!

Через несколько минут руки выскользнули из кожаных петель, и я со всей силы ударила Ренарда в грудь. Ожидай мужчина удара, мой маневр, скорее всего, не сработал бы, но Господин был настолько увлечен поглаживанием моих бедер, что вынырнуть из-под него не составило труда. Не медля ни секунды, я ринулась прочь, а Ренард так и остался растерянно сидеть на кровати, недоумевая, как добыче удалось уйти из силков.

Я вихрем ворвалась в свою омнатушку и, несмотря на дикую усталость, разнесшуюся по всему телу, забаррикадировала дверь всем, чем можно, прежде чем провалиться в беспокойный сон.

А утром пришлось разбирать укрепления, ибо с подъездной дороги послышался шум, а значит, пожаловали нежданные гости…

Глава 6

Эдит

Я размеренно покачивалась на волнах, окутанная заботой и теплом. Последнее, что я помнила, — это как монахи принесли мне робу, велели немедленно переодеться в нее, иначе они разденут меня силой и голой возведут на костер. Да-да, именно так я и узнала, что меня обвиняют в ведьмовстве. Даже спрашивать не стала, кто тот инквизитор, то вынес мне приговор, и так все ясно — лорд Монфолк-старший. Тратить время на мысли об этой сволочи не стала, минут и без того осталось мало. Я старалась переодеваться медленнее, продумывая пути побега. Возможно, у меня что-нибудь и получилось бы, если бы монахи не скрутили меня еще в темнице, которую они беззастенчиво называли кельей, и буквально вынесли меня во внутренний двор. Я извивалась, кричала, но все бес толку. Когда меня привязывали к столбу посреди огромного будущего костра, мне показалось, что палачи в рясах решили из жалости задушить меня перед сожжением, так сильно стянули мне талию и шею. Но нет, вот один из них направляется ко мне с полыхающим факелом, бросает пламя на хворост. Я боролась до последнего, пыталась, выворачивая пальцы, развязать толстые грубые веревки, но душащий дым окутал меня, словно объятия смерти. Глаза заслезились, спазм сдавил и без того сжатое горло, перед глазами все поплыло. Последнее, что я увидела, а может и не увидела, а пожелала увидеть, была статная мужественная фигура, выскочившая из-за угла и бросившаяся к моему смертному одру. Я уже не могла ничего рассмотреть, но я верила, что это Он, тот, кто спасет меня. Мне казалось, что он несется прямо ко мне, что его пытаются задержать, но он все равно рвется ко мне через адские языки, но не успевает, я уже ухожу, стихия Дьявола уже поглощает меня. А вдалеке занималось пламя утренней зари, а у меня под ногами — пламя моей смерти…