Стоит только замолчать

Наверно, прошло много лет с тех пор, как хоть один человек смотрел на меня так долго. Нормальным людям такого не понять. Потому что они живут семьями или стаями, потому что они не живут одни, невстреченные, не знают, каково человеку быть одному. Иногда проходят месяцы прежде, чем на тебя хоть кто-то посмотрит, проходят годы прежде, чем хоть кто-то хотя бы коснется твоей руки или плеча. Становишься почти как олень: ждешь прикосновений с нетерпением и боишься их до колик. Мимолетные соприкосновения в супермаркетах или поездах начинают озадачивать. Как бы часто ни случались такие контакты, они всегда озадачивают, потому что они нечаянные. А затем наступает день, когда на тебя никто даже и не взглянет, а если взглянет – то случайно.

Она сцепила пальцы.

Я работаю на соседней улице, в машиностроительной компании. Я секретарь. У меня в подчинении еще два секретаря. Кто-то говорит мне, что делать. А я говорю им, что делать. Все так элементарно, что никакой подлинной необходимости в этой работе нет. Съедаю обед в одиночестве, а отработав, иду домой, сижу, съедаю ужин в одиночестве. Иногда гуляю у залива и смотрю на корабли. Когда вы называете мне эти имена – Ода Сотацу, Сато Какудзо, когда вы называете мне это имя – Дзито Дзоо, у меня такое ощущение, что я где-то далеко-далеко. Вы говорите мне о вашей жизни, и я соболезную. Вам сделали больно. И мне тоже. Это не кончилось. Это будет длиться и длиться. Я-то знаю. Но… я прочитала ваше письмо. Я вам тоже написала свое письмо, и теперь вы можете его взять. Два дня назад я его выбросила, но потом снова подобрала. Вот оно.

Она протянула его мне.

Наверно, теперь я предпочла бы, чтобы вы ушли. Жаль, что я не знаю, что вам сказать.

Она встала. И я тоже.

Я прошел к двери, и она ее открыла.

В нем все, что я когда бы то ни было могла бы рассказать вам или кому бы то ни было. Прощайте.

2.1. Показания Дзито Дзоо

От интервьюера

Придя домой, я вскрыл письмо, которое вручила мне Дзито Дзоо. Прочел его с начала до конца дважды, положил на стол, встал, чтобы выйти на улицу, передумал, снова сел в кресло и снова перечитал письмо.

А теперь предлагаю вам ознакомиться с его полным текстом.

Я верю, что надо открыть для себя ту любовь, которая уже есть, и только потом попытаться ее постичь. Не выдумывать любовь, не пытаться вызвать ее к жизни, а найти то, что действительно существует, и только потом вглядеться, что же оно собой представляет. Я верю, что надо попытаться постичь такую любовь, опираясь на другие случаи любви, на ту любовь, которая уже была когда-то. Многие люди оставили память об этой любви. Эту память можно найти. Ее можно расшифровать. Иногда это песни. Иногда только фотографии. В большинстве случаев – только истории. Я всегда старалась отыскать любовь и жаждала ее. Я искала вокруг все виды любви, какие только возможны.

Теперь я пишу вам, чтобы рассказать об Оде Сотацу: это был человек, которого я любила, а он любил меня. Да, знаю, есть и другие люди: те, кто что-то станет рассказывать про Оду Сотацу, те, кто, возможно, что-то станет рассказывать про меня, те, кто могут что-то знать об этой ситуации, хотя их, наверно, совсем мало, есть также кое-кто, кто в состоянии говорить о таких вещах, но то, что известно мне, я чувствовала и видела сама. Я пишу эти строки не ради каких-то сравнений, не ради какого-то иного истолкования ситуации, а в память о любви, чтобы они пригодились тем, кто влюблен, и тем, кто надеется влюбиться. Я не изворотлива, не умею по-настоящему ничего утаивать. Я напишу, что и как чувствовала сама. И, возможно, вы увидите, как я это пишу.

С Одой Сотацу я познакомилась вместе с еще одним мужчиной, вместе с мужчиной, с которым встречалась, – с Какудзо. Время было странное, время было неудачное. Я почти не знала Оду Сотацу, хотя мы выросли в одном районе.