Аналогичное предупреждение содержит и письмо Исократа к Демонику[381]
. (Оно позднее вдохновило Шекспира вложить в уста Полония монолог «Но главное, будь верен сам себе»[382].) Исократ советует юноше: «С теми, кто общается с тобой, будь обходительным, а не надменным. Ведь спесивость тех, кто преисполнен презрения, с трудом смогут выносить даже рабы»[383].Один из самых распространенных сюжетов в искусстве – от античной литературы до современных популярных фильмов – конфликт дерзкого и самоуверенного юнца с пожившим мудрецом, который должен поставить молодого на место. Это клише, поскольку отражает суровую реальность жизни: люди пытаются обогнать самих себя. Они полагают, что уже все знают и вообще лучше остальных. Становится неприятно мириться с тем, что кто-то намерен делиться с ними знаниями.
Но этого можно избежать. Если пузырь искусственно не раздувать, он не лопнет. Избыточная уверенность – это большая слабость и ответственность. Если у вас уже есть смирение, то никому не понадобится вас смирять, и мир приготовит для вас куда меньше неприятных сюрпризов. Если вы остаетесь на земле, никто не сбросит вас вниз, что зачастую бывает сокрушительно.
Нет, это вещи для каждого страшны. А когда кто-то может предоставлять их кому-то или отнять, тогда и сам он становится страшен. Как же разрушается крепость? Не железом и не огнем, но мнениями. ‹…› Вот отсюда следует начать и здесь сокрушить крепость, изгонять тиранов[384]
.Стоики дают нам чудесную концепцию: внутренняя цитадель. Это крепость, по их представлениям, защищает нашу душу. Мы можем быть уязвимы физически, можем в самых разных смыслах оказаться игрушкой судьбы, но наша внутренняя цитадель неприступна. Как замечал Марк Аврелий (и, по сути, не один раз), «вещи души не касаются»[385]
.Однако история учит нас: неприступные крепости все равно можно разрушить, если предательство случится внутри. Граждане по ту сторону стен, если станут жертвами страха или алчности, могут отворить ворота и впустить врага. Именно это делают многие, когда теряют самообладание и поддаются страху.
У вас есть мощная крепость. Не сдайте ее без боя.
Ты начни молить об этом – увидишь. Этот молится: как бы мне спать с нею! А ты: как бы не пожелать спать с нею! Другой: как бы от того избавиться! Ты же: как бы не нуждаться в том, чтобы избавиться! Третий: как бы не потерять ребенка! Ты: как бы не бояться потерять! Поверни так все твои моления и рассмотри, что будет[386]
.У слова «молитва» есть религиозный смысл, но в жизни все мы на что-то надеемся и чего-то просим. В сложной ситуации мы можем попросить о помощи; после неудачи – о втором шансе; во время спортивного матча можем сидеть в напряжении и желать нужного результата. «Давай, давай, давай, – говорим мы. –
Мы хотим божественного вмешательства, чтобы наша жизнь чудесным образом стала проще. Но что насчет просьбы о стойкости и силе, чтобы вы могли делать то, что необходимо? Что, если вы искали ясности в том, чем вы управляете, что уже в ваших силах? Возможно, вы обнаруживаете, что ваши молитвы уже были услышаны.
Постарайся прежде всего, чтобы не знали, кто ты: для самого себя занимайся философией некоторое время. Вот так рождается плод: семя должно какое-то время быть зарытым, быть сокрытым, постепенно идти в рост, для того чтобы оно дало плод. А если до того, как пустить колено, оно выпустит соцветие, то оно бесплодно… Вот такое и ты растеньице: ты зацвел быстрее, чем следует, – зима сгубит тебя жгучим морозом[387]
.