Стою за правду и за армию!

Остатки этой растерзанной турецкой армии, под предводительством Сулеймана (нашего знакомого по Эски-Загре), поспешно отступали на восток, и мы боялись, что они предупредят нас в Адрианополе. Овладеть этим пунктом для нас было чрезвычайно важно: помимо его административного, политического и экономического значения он был, как нам доносили болгары, укреплен чрезвычайно солидно, и при занятии этих фортификационных построек приличными силами мы могли наткнуться на новую Плевну…

Из Казанлыка мы двинулись сначала к востоку, вдоль левого берега реки Тунджи, а затем, перейдя ее, свернули на юг, перевалили через Малые Балканы и достигли Эски-Загры. Знакомый путь, знакомые, печальные места! Каждый куст был здесь мне памятен, каждая горка наводила на то или другое воспоминание! А вот и Эски-Загры! Боже, как сильно забилось у меня сердце при виде этих жалких развалин, этого пепелища когда-то славного, цветущего города. Живо припомнилась мне сердечная встреча и умиление жителей при виде своих – болгарских войск; счастливые дни здесь в обществе хорошенькой, стыдливой Пембы; мое участие в набеге на берег реки Марицы и разрушение железной дороги у станции Каяджик; радостное возвращение в Эски-Загру, в объятия очаровательной Пембы – все это быстро пронеслось в моей голове!

Но светлые мысли сменились тяжелыми, мрачными: вот грозные слухи о движении армии Сулеймана-паши; вот зловещие выстрелы в виноградниках, к югу от города; вот, наконец, наступление этих грозных туч, этой страшной массы турецкой армии. Ужасный неравный бой!.. «Бойцы умирали, но не сдавались!» – смело мог бы повторить Гурко знаменитую наполеоновскую фразу. Бедные юные болгарские воины! Сколько вас легло здесь, на окраине родного вам города, защищая его своею грудью бок о бок со старшими северными братьями, которые так бескорыстно пришли сюда для освобождения вас от векового рабства! Глубоко вздохнул каждый из нас, помянув этих честных бойцов, и набожно перекрестил свой лоб, пожелав им спокойной жизни там – в неведомом нам мире!

Отряд двинулся далее к юго-востоку, до станции Карабунара (на линии Ямболь – Тырново-Сейменли) и отсюда, вдоль течения реки Саллы-дере, до этой последней станции. Расстояние это – 130 верст – от Казанлыка до Тырново-Сейменли отряд прошел всего в три дня. И это после таких ужасных дел, после такого чудовищного перехода через горы! Особенно же надо было удивляться выносливости нашей пехоты. Тырново-Сейменли – пункт очень важный: здесь сходятся железнодорожные пути из Филиппополя, Ямболя и Адрианополя. Владея этой станцией, мы совершенно отрезали туркам сообщение с их второй столицей из упомянутых двух пунктов.

Впереди отряда двигалась кавалерия под командой генерала Струкова (дивизия Дохтурова, № 9 донской казачий полк); за ними, в некотором расстоянии, следовали 16-я пехотная дивизия и 3-я стрелковая бригада. Кавалерии открылось широкое поле для действия, и она вполне оправдала возлагавшиеся на нее надежды. Дерзко и смело нападала она даже на солидные пехотные неприятельские силы, преграждавшие ей путь в укреплениях, и мало-помалу один за другим переходили в наши руки турецкие деревни, города, железнодорожные узлы и проч. С каждым часом мы все больше и дальше углублялись внутрь турецкой территории, все более и более расширялся район наших завоеваний.

В Тырново-Сейменли Струков одержал блестящую победу – захватил железнодорожный мост через реку Марицу и деревню. Табор пехоты, защищавший этот важный пункт, после незначительной перестрелки стремительно бежал из редута от нашей конницы, оставив в распоряжении драгун и казаков шесть крупповских дальнобойных пушек. Струков донес Скобелеву о своей победе и, вместе с тем, просил прислать скорее пехоту, так как опасался, что из города Германлы, отстоящего от Тырново-Сейменли верст на пятнадцать, могут напасть находившиеся там четыре табора пехоты.

Скобелев сделал распоряжение о скорейшем движении нашей пехоты и сам со штабом почти без остановки проскакал от Эски-Загры до Тырново-Сейменли, куда и прибыл 3 января вечером. Здесь нас встретил Струков. Скобелев горячо поблагодарил своего друга и товарища за лихое дело и с удовольствием принял предложение Струкова отпраздновать победу ужином на вокзале. Еще ранее Струков об этом позаботился, и мы, голодные и измученные длинным переходом, с наслаждением поели прекрасно приготовленный ужин, запив его отличным вином. Весело и оживленно прошел этот ужин в турецком вокзале, на узле важных железнодорожных линий. Задушевные тосты, горячие пожелания и теплая товарищеская беседа соратников продолжалась далеко за полночь. Наконец, мы разошлись спать, а Скобелев со своим начальником штаба, графом Келлером, занялись делами и почти до рассвета были погружены в разные вычисления, писания и планы.