Стою за правду и за армию!

– От князя Мирского приехал казачий офицер с пакетом!

Скобелев нетерпеливо разорвал пакет и прочел сообщение князя.

– Ну, теперь пора двигаться в решительную атаку! – сказал генерал, поднимая голову, и отдал соответствующие приказания.

Четыре батальона, поротно в две линии, с распущенными знаменами и с музыкой двинулись вперед. Этот вид стройно двигавшихся под музыку, точно на параде, русских батальонов с развевавшимися историческими знаменами, бывшими на полях Германии и Франции и получившими, почти четверть века тому назад, новое боевое крещение на бастионах Севастополя, произвел на турок положительную панику. Бросив орудия, снаряды, лагерь, они бежали на Казанлык. Но тут их встретила кавалерия Дохтурова, и целые сотни мусульман гибли под ударами шашек русских гусар, улан, драгун и казаков. Целые таборы, видя свое безвыходное положение, бросали орудие, знамена и умоляли только о пощаде, о сохранении жизни. А с востока и севера между тем на турок сильно стали наседать войска Мирского и Радецкого, и с каждой минутой все меньше и меньше делались те роковые стальные тиски, которые крепко охватывали расположение неприятельских войск.

Турки были окружены со всех сторон – их положение сделалось критическим. Исходов было два: честный – пробиться через эту грозную стену русских штыков и шашек и хоть горсти отступить на Казанлык и дальше; позорный – выкинуть белый флаг и просить пощады и великодушия победителя! Турки выбрали последнее – это дело было им уже привычное. Скобелев только что выехал из лесу на поляну перед вторым батальоном общего резерва, который он лично вел в атаку, как его догнал сотник Хоранов, посланный генералом за батальоном Казанского полка. Еще издали он что-то кричал и махал шапкой.

– Что это он – сдурел, что ли? – сказал Скобелев, заметив жестикуляции Хоранова…

– Ваше превосходительство! На главном кургане турки выкинули белый флаг! – радостно прокричал он наконец, подскакав ближе.

– Что вы – правда ли это? Вы разве видели?

– Так точно, ваше превосходительство, ей-богу, видел! – запыхавшись и весь красный, отвечал он.

Действительно, присмотревшись, мы ясно различали на большом кургане развевавшийся белый флаг – роковой и позорный для турок, славный, счастливый для нас.

– Остановите резерв, – обратился Скобелев к батальонному командиру. – А вы, – продолжал он, обращаясь к Хоранову, – ведите меня к главному кургану.

Крупной рысью мы двинулись вперед. Стрельба против нас прекратилась, турецкие солдаты бросали оружие… Мы быстро проехали мимо палаток Красной Луны…[227] Несколько докторов (турок и англичан) вышли нам навстречу и низко поклонились Скобелеву. Наконец, мы подъехали довольно близко к главному кургану и увидели здесь несколько белых флагов.

– Поезжайте с переводчиком вперед, – обратился генерал к поручику Лисовскому, – и узнайте от Весселя-паши[228], на каких условиях он сдается.

Вскоре Лисовский вернулся и сообщил, что Вессель-паша сначала пожелал узнать, какой чин у Скобелева, и когда ему сказали, что генерал-лейтенант, то только тогда согласился на сдачу, причем вполне отдавался на милость победителя. Веселая, счастливая улыбка осветила лицо Скобелева. Мы все, конечно, вполне разделяли радость нашего полководца. «А что, – пришла мне в это время мысль, – что, если бы Скобелев был на месте Весселя-паши и в таком же критическом положении?» Я не сомневался ни на минуту, что он никогда не отдал бы своей шашки врагу, что он принял бы другое, более рыцарское решение – прорваться и, в крайности, с честью умереть, «мертвые бо сраму не имут!».

Мне почему-то думалось, что Скобелев мало того что прорвался бы, но, действуя энергично, отчаянно, одержал бы даже победу… Военная история представляет немало подобных примеров! Не думаю, чтобы турецкий солдат уступал в храбрости русскому при условии мужественного, энергичного и дельного начальника! Осман-паша под Плевной доказал нам это!

Между тем на нашем правом фланге и у Мирского стрельба продолжалась – им не была еще известна наша общая радость. Скобелев разослал гонцов во все стороны с известием об этом событии. Вессель-паша, глубоко вздохнув, то же сделал со своей стороны относительно турецких войск. Мало-помалу по всей окровавленной долине стрельба стала стихать. Скобелев приказал войскам своего отряда собраться у главного редута, впереди Шейново, и выстроиться фронтом к Шипке; генералу Столетову с двумя офицерами он поручил отправиться к северу от Шипки в горы и предложить сдаться тем турецким войскам, которые занимали там позицию против отряда Радецкого.