Стою за правду и за армию!

– Господа, будьте готовы, – предупредил нас Михаил Дмитриевич, – завтра утром поедем осматривать неприятельские редуты.

И действительно, на следующий день Скобелев, в сопровождении своей свиты, начальника кавалерии отряда генерала Струкова и начальника штаба полковника Гродекова, выехал из Чаталджи по дороге к городу Кучук-Чекмеджи. Всего нас было с казаками человек пятнадцать. Проехали по дороге верст пять, и Скобелеву вдруг пришла фантазия свернуть вправо, и он напрямик поскакал к большому редуту, расположенному за рекой Карасу, на котором виднелось несколько турецких солдат, а из-за насыпи грозно выглядывали два громадных орудия.

Скоро мы спустились к реке, но переехать через нее оказалось невозможным, так как берег в этом месте был очень болотист.

– Черт знает что такое! – сказал рассерженный этим генерал. – Господа, отыщите-ка брод, где бы нам удобнее перебраться на ту сторону…

Несколько человек из нас попробовали было переправиться, но лошади наши грузли, проваливались, и мы должны были отказаться от своих попыток.

– Здесь невозможно перебраться, ваше превосходительство, – сказал кто-то из ординарцев. – Надо ехать вверх по реке версты три – там есть мостик.

– Вы бабы какие-то, а не офицеры! – рассердился окончательно генерал и решительно направил коня прямо в болото. Умная лошадь, чувствуя под ногами нетвердую почву, стала упираться, фыркать и не хотела идти вперед.

Скобелев вспылил, выругался и сильно вонзил шпоры в бока сопротивлявшегося животного. Последнее рванулось вперед, и в то же мгновение передние ноги его провалились в липкую грязь. Не будучи в состоянии вытащить их из этой тины, лошадь медленно повалилась на бок вместе со своим седоком… С трудом вытащили мы сильно сконфуженного и ругавшегося генерала из-под коня. Он в ту же минуту, не дав даже себя очистить от грязи, снова очутился на лошади, не переставая ругаться…

В это время мы увидели, что сотник Хоранов, который тоже отправился отыскивать брод, в некотором расстоянии от нас спустился к реке и, несмотря на почти обрывистый берег, перебрался благополучно на противоположную сторону.

– Ну вот видите, Хоранов нашел же переправу, – сказал Михаил Дмитриевич и поскакал к этому месту.

С громадными усилиями переправились мы вплавь на противоположный берег, причем Скобелев и Гродеков больше всех, кажется, промокли в воде и очутились, таким образом, на нейтральной полосе, где ни мы, ни турки не имели, собственно, права находиться. До большого редута оставалось еще около полутора верст. Несколько турецких солдат, бывших в редуте, увидя нас, пустились наутек.

– Господа, догоните этих чертей и воротите, – приказал Скобелев – и несколько офицеров с казаками марш-маршем понеслись по турецкой позиции за удиравшими красными фесками. Вскоре мы доехали до редута и туда же привели пойманных и перепуганных османов.

– Скажите им, – обратился Скобелев к переводчику Луцканову, который всегда сопровождал генерала, – что они не смеют показываться здесь, на нейтральной полосе. Пусть они передадут своим пашам, что если еще будет нарушено это условие перемирия, то я со своими войсками немедленно же займу все эти редуты.

Переводчик объяснил требование генерала турецким солдатам, и они, отдав честь, обещали все это в точности сообщить своим начальникам. Затем их отпустили, и мы занялись осмотром турецких укреплений. Редут, на котором мы находились, был расположен на довольно возвышенном и открытом месте и представлял из себя весьма солидную преграду для атакующего и вместе с тем сильное прикрытие для обороняющегося. Два громадных орудия были расположены у исходящих углов и одно на середине фаса. Замков и колец в них не было – их, очевидно, увезли с собой турки. Вокруг редута были устроены в два ряда траншеи, так что атакующие подвергались трехъярусному убийственному огню.

– А что, господа, – обратился к нам Скобелев, осмотрев внимательно эти гигантские сооружения, – нелегко ведь было бы нам брать эти позиции! Укрепления очень сильные, местность открытая, да к тому же перед фронтом река с такими недоступными берегами… Еще хорошо, что мы так близко стоим к этой позиции! В случае неприятельских действий мы успеем раньше турок захватить эти редуты… Ну, теперь, господа, – продолжал он, – поедем к Мраморному морю, к Беюк-Чекмедже. Кстати, осмотрим и остальную часть позиции.

Крупною рысью направились мы на юг, вдоль течения реки Карасу. Через каких-нибудь полчаса мы уже подъезжали к городу Беюк-Чекмедже. Чудная картина Мраморного моря все явственнее, все красивее обрисовывалась перед нашими глазами. Несколько парусных и паровых судов, маленьких лодочек и баркасов белели и чернели на зеркальной поверхности чудного южного моря. Воздух становился все свежее, все легче и свободнее дышалось. Лошади наши без всяких понуканий сами охотно неслись к этой манящей синей водяной площади.