Стокгольмское дело

На все вопросы один короткий ответ: «нет». Не слышала, не видела, не знаю. Она и в самом деле почти ничего не знала.

– А почему вы подозреваете ее сожителя? – спросила Эмили.

Следователь посмотрел на нее так, будто она обвинила его в семейной измене.

– Данные предварительного расследования засекречены, вы же прекрасно знаете.

Позвонила Нина Лей. Плакала – Эмили видела плачущих полицейских только в кино. И что ей сказать? Она кое-как попрощалась с Ниной и два часа просидела за столом, не в силах сдвинуться с места.

Могла ли она как-то предотвратить гибель Кати? Ведь именно она, и никто другой, настаивала, чтобы Катя дала свидетельские показания.

Через несколько дней позвонила Аннели, секретарша.

– Вас спрашивают.

– Кто?

– Понятия не имею. Некто пожелавший остаться неизвестным.

Эмили взяла трубку. Кто-то что-то выкрикнул, потом отвратительный скребущий звук, возбужденные голоса.

– Говорите, – сказала она на всякий случай. – Я ничего не слышу.

Шум, потом прорвался мужской голос.

– Это я. Вы должны мне помочь.

– Кто – вы?

– Адам. Парень Кати, – напомнил он, будто она могла забыть. – Они собираются меня арестовать.

Он тяжело дышал, шум в трубке то усиливался, то ослабевал.

– Снюты. Они с самого начала за мной охотятся, ну, после того как… после того, как это случилось. Вы мне нужны, Эмили. Вы должны с ними поговорить.

И что на это сказать?

– Они меня арестуют. Рано или поздно, – продолжал Адам.

– А почему вы сразу им не позвонили? Добровольно?

– Я же говорю – они меня арестуют. И признают виновным. Я совершенно раздавлен. Ни минуты не спал.

– А вы как-то замешаны в убийстве?

Странно: этот не особо доброжелательный вопрос, похоже, успокоил Адама.

– Я любил Катю. Но любовь иногда выбирает странные дороги… вы должны мне помочь, Эмили. Вы единственный адвокат, которому я верю. И Катя вам верила. Спасите меня, умоляю.

– К сожалению, это невозможно. Мне очень жаль. Это называется конфликт интересов. Запрещено законом. Я по-прежнему числюсь адвокатом Кати, а вы подозреваетесь в ее убийстве. Я не могу представлять обе стороны.

– Потому что я работаю в такой отрасли? Эротика и все такое? Фильмы для взрослых?

– Нет. Ваша отрасль ни при чем. Я объяснила, почему. Существует адвокатский кодекс, и я обязана ему следовать.

В трубке слышались еще какие-то возбужденные голоса. Потом разговор прервался.

Короткие гудки.

Последний раз она была в фитнес-зале больше месяца назад.

Зря. Может, помутнеют эти жуткие картинки на сетчатке. Во всяком случае, попробовать стоит.

Правая – левая, хук – аперкот, локоть, правая – левая. Йоссан только головой покачивала, глядя, как Эмили колотит ни в чем не повинные мешки и груши.

– Не хотела бы я быть на их месте, – сказала она под конец.

Замечательно, что уговорила Йосефин составить ей компанию. Йоссан постоянно твердит о каких-то загадочных системах тренировок: барре, персональный тренер в клубе Таккей, крипалу-йога, хот-йога, эйр-йога, уже-не-знаю-какая йога. Хотя, кажется, сейчас в моде именно боевые искусства.

– Кайла Итсинес говорит, что эту потасовку можно рассматривать, как часть высокоинтенсивных тренировок, а я ей верю, как себе. Кстати, тебе бы она посоветовала работать с кастетом.

Эмили недоуменно посмотрела на Йоссан. Та прыснула – у тебя беда с чувством юмора, подруга, – и надела боксерскую лапу.

Они двигались по голубому упругому полу – Йоссан отступала, Эмили нападала. Подбородок на грудь, взгляд фиксирован на лапе, дышать носом.

Начинаем движение с задней ноги.

Когда настала очередь Эмили надеть лапу, руки дрожали от усталости, а пот заливал глаза.

– Ты, может, и пропускаешь тренировки, но панч, как у Мэнни Паккяо[38], – сказала Йоссан, зашнуровывая перчатки. – Тебе уже говорили?

Йоссан двигалась, как котенок, играющий с бумажным бантиком на ниточке, и Эмили вдруг поняла: никакими тренировками не вытравить из памяти открытые, сфокусированные на точке в чужих мирах глаза Кати, кухонный нож на полу, огромные кровавые буквы на стене:

ПРОСТИТУТКА

– Стоп машина, – сказала Эмили. Йоссан устало повесила руки вдоль тела. – Это все не то.

Раскрасневшаяся Йосефин согласно кивнула – стоп так стоп.

Она замечательная, Йоссан. Панч послабее, чем у Эмили, и культурный капитал оставляет желать лучшего – но понимает все с полуслова. Даже не понимает – чувствует.

Пока ждала автобуса, замерзла не на шутку. Думала, полиция докопается до чего-то. Найденный Тедди рюкзак с биноклем на крыше дома напротив – улика нешуточная. Но Нина Лей и ее команда словно воды в рот набрали.

И, судя по всему, Адам Тагрин пока не задержан.

И бурная ночь с Тедди не имела продолжения. Его запах остался в квартире. Простыни, ее одежда, подушка – все пахло Тедди. Но он не звонил. И она не звонила. Удивительно – слишком хорошо они знали друг друга, чтобы играть в такие игры. А может быть, именно поэтому… наверное, оба понимали: слишком серьезно. Серьезно и недостижимо.

Блямкнул мобильник – эсэмэска.