Стоход

— Здесь паспорт и деньги, пока что польские. Потом получите и советские. — Опять затянувшись и пустив вверх клубы дыма, Крысолов посмотрел в окно, словно там было записано продолжение его мысли. — Утром поезжайте в Гродно. Будете жить под фамилией, указанной в паспорте. В гродненском лесничестве вас примут на работу, как только скажете пану Ясновскому, что вы любите охоту на диких кабанов. Задание пока очень простое: зарекомендовать себя перед большевиками надежным человеком, хорошим работником. Будут вербовать в актив организаторов колхоза — соглашайтесь. Всячески помогайте советской власти укрепляться на новом месте. Понятно?

— Простите, господин Волгин, ничего не понимаю! — затряс головой Рындин. — Выслуживаться перед большевиками? Да еще в Гродно! Откуда там большевики-то?

— Понимать особенно нечего. Красная Армия выступила на защиту западных областей Украины и Белоруссии.

— О-о-о! — Рындин обмяк, опустился на диван и начал вытирать платком голову. — Случилось то, чего я больше всего боялся!

— Не переживайте эту весть так трагически. Неужели вы думаете, что немецкая армия не смогла бы отбросить большевиков?.. Так же свободно, как и поляков. Но!.. — Крысолов высоко поднял палец. — Фюрер знает, что делает…

Рындин недоуменно пожал плечами. Крысолов опять взял трубку в зубы, самодовольно улыбнулся своей мысли: «Таких, как мы с вами, на территории Западной Украины и Западной Белоруссии не две и не три тысячи. Сюда сейчас переместилась огромная армия разведчиков. С приходом Красной Армии мы станем гражданами СССР и сможем свободно передвигаться по всей стране и беспрепятственно делать свое дело». А вслух сказал:

— Такие, как мы с вами, должны подготовить путь фюреру на восток.

Рындин с восхищением смотрел на своего шефа:

— Так вот почему вы так старались завоевать авторитет у этих лапотников?

— Мой девиз: смотри вперед! — Крысолов снова поднял палец. — Еще раз напоминаю, постарайтесь зарекомендовать себя. Хороший работник у большевиков, как жена Цезаря, вне подозрений.

— Теперь мне все ясно.

— Обо мне забудьте. Придет время, я сам вас найду.

Весть о том, что Красная Армия выступила на защиту западных украинцев и белорусов от фашистов, за полдня облетела не только села, но и самые глухие хутора Полесья.

На улице Морочны появилась новая, непривычно веселая и задорная песня. Вечерами, проходя мимо комендатуры, парни и девчата вызывающе громко, да еще по-русски, пели про девушку Катюшу. Комендант стоял на крыльце. Слышал, но ничего не предпринимал: теперь было не до того.

Только Гриша не знал, что происходит в мире. После первого допроса прошло много времени, а его больше не вызывали и не пускали к нему ни мать, ни деда. «Нет денег, чтобы дать полицаю», — думал он с горечью и, конечно, не подозревал, что дед его в этот день ел щи из красноармейского котелка и рассказывал, как он когда-то защищал Порт-Артур. Наконец комендант вызвал Гришу к себе и молча, глазами указал дежурному полицаю на кольцо, ввинченное в пол на середине кабинета. Это было толстое, как огромный бублик, железное кольцо, устроенное специально для того, чтобы привязывать арестованных для пытки. Дежурил Левка Гиря. Он одной рукой подтащил Гришу к месту пытки, положил на спину и прикрутил голову к кольцу так туго, как умел делать только он. Связал руки и ноги. Потом не спеша сходил за бутылкой с уксусом.

Гриша лежал молча: ослаб от страха так, что не владел ни руками, ни ногами, ни голосом.

— Пане коменданте, дозволите начинать? — спросил Левка.

— Бардзо проше, — кивнул Красовский. — Дайте ему и за деда…

«За деда? — мысленно повторил Гриша. — Что с дедушкой? Неужели и его забрали?»

Ловким, заученным движением Левка влил в ноздри арестанта половину бутылки крепкого уксуса. Гриша дико закричал. Начал извиваться всем телом, но встать не мог. Ноги были связаны, а голову держало кольцо.

— Уксуса не жалеть! — пробегая глазами бумаги, заметил комендант, полицейскому.

— Пшепроше, пане коменданте, уксус ему мало поможет, — браво козырнул и щелкнул каблуками Гиря.

— А что ж ему больше по душе? — не отрываясь от бумаг, спросил Красовский.

— Он любит играть на гармошке, бардзо проше папа коменданта. Так я бы попробовал отучить его от этого увлечения.

— Как это? — удивился комендант.

— Змею можно даже за пазуху посадить, если вырвать у нее жало, — загадочно ответил полицай. И вдруг изо всей силы ударил тяжелой резиновой дубинкой по пальцам лежавшей на полу правой руки юноши.

Тот глухо застонал и умолк, потеряв сознание.

— Не бойтесь, пане коменданте, не убил, — сказал полицай, заметив недоумение видавшего виды Красовского. — Больше он играть теми пальцами не сможет.

— Ты мастер, Гиря. Далеко пошел бы, если бы…

Позвонил телефон. Комендант два раза сказал «да». Потом привскочил как ошпаренный и протянул:

— Да-а?

Бросил трубку так, что она не попала на аппарат, а упала на пол, и убежал. На пороге он уронил свой шарф. Догадавшись, что случилось что-то страшное, Гиря поднял большой шерстяной шарф, равнодушно посмотрел на стонущего и все еще вздрагивающего паренька и заткнул ему рот шарфом.