Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

ТОПОЛИ

Высокие тополи, рыцари важные
          В заката золоченных латах,
          На страже в червонных палатах
Степенно качаются с песнею шпажною.

Им истины плевелы чужды бумажные,

          Истории сложной шахматы,
          Моральной Голгофы стигматы, –
Их шелест и шепот – идеи закряжные.

Сомкнитесь, обстаньте! Я первенец Божий,

          Стихии больной менестрель,
Я миг, на безбрежность творенья похожий.

          Хрупка, паутинна свирель,

И дует и плюет сатир толсторожий
В души голубой акварель.

ВОРОНЫ

Исполинской крылатой гребенкой,
Как тяжелые, острые бороны,
Бороздят сине­черные вороны
Над убогой родимой сторонкой.

Бледно­сини, как глазки ребенка,

Колеи, что в лазури проторены,
Но вороньи кар­кар чуть повторены,
Как заноет опять под печенкой.

Эти черные в небе горланы,

Это жизни обыденной жуть,
Это красные в мелях баканы.

Чуть услышишь, под мышкою ртуть

Закипит, и раскроются раны,
И на солнце тогда не уснуть.

ЧЕЛОВЕК

К беспредельности неба и к звездному чуду,
К многошумности моря, к ажурности трав,
Даже крайние розы в пути оборвав,
Я восторженным век свой недолгий пребуду.

К человека ж телесному, страшному блуду,

К аромату жестоких идейных отрав,
К всеизведавших грешных очей изумруду
Я останусь до смерти жесток и неправ.

Человек – омерзительная амальгама

Из угасшей в гниющей трясине кометы
И низверженных ангелов злобного гама,

Человек – марафонский посланец без меты.

И души не сложилась бы дивная гамма,
Если б в мир не явились зачем­то поэты. 

ОКО

Вчера в громадном терпеливом глазе
Измученной, худой, цыганской клячи,
Жевавшей мокрую солому в тазе
У низкого плетня убогой дачи,

Я отражался, как в хрустальной вазе,

Миниатюрный, созданный иначе,
С горами, лесом, тучами в экстазе,
Как иерогли/ф таинственной задачи.

Сегодня на плетне висела шкура

Кровавая, на глаза ж поволоке,
Меж мускулов раздутых, сине­бурых,

Рои жужжали оводов стооких,

И, такова уж у меня натура,
С недоуменьем думал я о роке.

В ТРЕУГОЛЬНОЙ РАМЕ

Направо шест засохший ясенёвый,
Налево тень бросающий стожок,
Внизу бурьян с щетиною ежовой,
Вдали сухой за сливами лужок.

А в треугольной раме бирюзовый

Атласный фон и белый сапожок
Недвижной тучки, и деталью новой
Зачем­то узкий месяца рожок.

Какой он бледный в жаркие полудни!

Как дважды в чае выжатый лимон.
Куда его мечтательности чудной

Девался звезды затмевавший сон?

Такой и ты в нередкостные будни,
Скучающий на солнце Эндимион! 

CAMPOSANTO