Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Пустынный на чужбине горный склон.
Меж круглых камешков журчит ручей,
Кораллом олеандров окаймлен.
И трелит в них блаженно соловей.

А на вершине жаркий ряд колонн, –

Дорийский храм, теперь уже ничей, –
Меж ними козы, слышен дальний звон –
Да я, слагатель суетных речей.

Где это? На картине Клод Лоррена,

Иль на эстампах желтых Пиранези?
Нет, – у меня в душе, когда на стены

Своей тюрьмы гляжу я безнадежно,

Не ожидая в жизни перемены, –
И на соломе я богаче Креза.

КУК

Я в детстве географию любил
Гораздо более других наук,
И днем, и ночью на постели, плыл
За тридевять земель, как храбрый Кук.

Затем в набат я социальный бил,

Заманивая в сети как паук,
И яростно в душе своей сверлил,
Чтоб Бога откопать из смертных мук.

Теперь, уже впадая снова в детство,

Стал на воздушной яхте, как Колумб,
Крылить в страну межмирья и безлетства,

С звезды к звезде среди алмазных клумб,

Где в бесконечности, моем наследстве,
Себе любой я волен выбрать румб.

ПСАЛМ

Куда б ни плыли мы через туман,
Я не дрожу, как трепетная лань:
Незримая божественная длань
Ведет меня чрез звездный океан.

Сирена не гудит, когда тартан

Я вижу крылья, выплывших на брань
Сквозь отмели и скал угрюмых грань, –
И я пою торжественный пеан.

Я неразлучен ныне с Божеством,

Как Моисей в зыбящейся пустыне:
Бог управляет кормовым веслом,

Ведя корабль к безбрежности вершинной,

И воскресают под моим пером
Моей души забытые святыни.

ИГРЫ

Зелень в парке – прямо из тубетки,
Зеленей болотного салата.
С пистолетами крадутся детки,
Всё – индейцы, лютые пираты.

Джунгля всюду. Ни к чему отметки,

Школы, проповеди для солдата!
Паруса важней, капканы, сетки:
Следопыты – все в саду ребята.

Это только взрослые мессии

Думают об исправленьи мира,
Распевая в храмах литании.

Игры детские – прыжки сатира,

Голоса они лесной стихии,
Продолженье творческого пира.

ВЛЮБЛЕННЫЙ

Влюбленным в мир, хочу уйти я к Богу,
В тебя влюбленным, как больной эфеб,
Уйти с волненьем в дальнюю дорогу,
Где лучезарный проезжает Феб.

Что в том, что желчь сосал я понемногу

И горек был познанья черствый хлеб,
Что от острога я плелся к острогу
И тот же всюду находил вертеп?

Всё искупало творческое слово,

Всё искупала в мире красота,
Хотя тоска по ней – как путь терновый,

И нам видна она лишь со креста.

Несовершенен мир Твой, Иегова,
Для нас – поэтов, вследников Христа.

ПРИВЕТ