Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

И юноша в трансепт, залитый
Луны холодным серебром,
Поплелся грустно, где Хариты
Читали вдумчивый псалом
Над возрожденья пышной розой,
Над тихо отошедшей грезой.
И чудо вдруг увидел он,
Непостижимый, странный сон:
Блаженно, призрачно смеялись
Ее холодные уста,
И мерно-тихо колыхались
На складках мраморного платья
Концы сурового распятья…
Смеялись тихие уста,
И херувимы неспроста
Под ней гирлянды колыхали,
Забыв о каменной печали.
Из-под тяжелых вдруг ресниц,
Как вспугнутая стая птиц,
Лучи загадочно блеснули
И в жутких безднах затонули
Его воспламененных глаз.
И пробуждения экстаз,
Казалось, овладел всем телом
Покойницы в дамаске белом,
И мрамор весь затрепетал,
Как в форму льющийся металл,
И радостный, казалось, крик
В груди согревшейся возник…
И крик раздался жуткий, страшный,
Как будто в схватке рукопашной
Пронзили чью-то грудь штыком,
Но только не холодным ртом
Был этот страшный крик рожден:
То нищий был Пигмалион,
Изгнанник русский, серафим,
В небесный Иерусалим
Забывший почему-то путь,
То слова творческая жуть
Три нефа мрачных огласила.
Впиваясь пальцами в перила
Могильной, бронзовой ограды,
Дрожа от страха и услады,
Через волшебный, хладный круг
Он потянулся к камню вдруг…
А! вот холодных складок платья
Коснулись пальцы, вот распятья
Колышущийся силуэт…
Вот грудь легла на парапет…
Вот плеч коснулся он руками
И жарко жуткими устами
К устам склонился белоснежным,
Светло смеющимся и нежным;
Вот заглянул под тяжесть вежд,
Исполнен вечности надежд,
И вдруг к смеющейся приник…
И снова страшный, жуткий крик
До сводов черных пронизал
Готический, суровый зал.
Нечеловеческий то крик,
Животворящий лишь язык
Спасителя в предельный час
С таким рыданием погас…
Холодное, казалось, жало
Его до сердца пронизало,
Ледяный вечности глагол
Он в поцелуе том прочел,
Чудовищный какой-то смысл
Неразрешимых Божьих числ,
Недоумения конец,
Терновый вечности венец…
И, молниею поражен,
От каменной отпрянул он
Возлюбленной и на гранит
Скатился орнаментных плит,
И острые ему ступени
Впились меж позвоночных звений
И темя гранью рассекли.
И струйки крови потекли,
Змеясь, на мрамор белоснежный…

_______________

Кустод его с утра небрежный,

Лениво шевеля метлу,
Нашел на каменном полу,
И в капюшонах черных братья
Из смертного затем объятья
С недоумением в больницу
Снесла диковинную птицу.
А через месяц снова он
Через лазурный Божий Сон
С недоуменными словами
Шагал с котомкой за плечами.

_______________

И двадцать лет прошли, как миг.

Всё тяжелее от вериг,
Всё чаще в голубую дверь
Стучит он вечности теперь
И всё тревожней посошок
Втыкает в терний и песок…
И дальше всё… Куда? Зачем?
Я и теперь того не вем.