СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок)

Соглашение, в сентябре 1985 года подписанное «большой семеркой» промышленно развитых стран в нью-йоркском отеле «Плаза», официально было нацелено на снижение котировок переоцененного доллара до более приемлемых уровней. Чтобы этого достичь, Вашингтон потребовал от Банка Японии, чтобы тот принял меры к повышению стоимости йены относительно доллара США. Между соглашением «Плаза», соглашением Бейкер-Миядзава месяц спустя и луврским соглашением в феврале 1987 года Токио согласился на «проведение монетаристской и налоговой политики, которая поможет повысить внутренний спрос и таким образом даст вклад в сокращение внешнего профицита торгового баланса». Бейкер подготовил почву.

Поскольку самым важным рынком экспорта Японии были Соединенные Штаты, то Вашингтон имел возможность интенсивно давить на Японию. И он это делал. Согласно Сводному закону о торговле и конкурентоспособности от 1988 года, Вашингтон внес Японию в список стран с «враждебными» торговыми практиками и потребовал серьезных компенсаций.

Банк Японии к 1987 году снизил процентную ставку до уровня 2,5 %, на котором она и оставалась до мая 1989 года. Ожидалось, что благодаря низким ставкам по кредитам японцы будут покупать больше американских товаров, но этого не случилось. Вместо этого дешевые деньги привели к быстрым доходам на растущем токийском рынке акций, и вскоре начал раздуваться колоссальный пузырь. Внутренняя японская экономика тоже получила стимул, но прежде всего была раздута фондовая биржа Никкей, и взлетели вверх цены на недвижимость в Токио. Предваряя последующий пузырь «новой экономики» в США, цены на акции в Токио росли на 40 и более процентов в год, а цены на недвижимость в самом Токио и вокруг него иногда вырастали на 90 % и более. Японию охватила новая «золотая лихорадка».

За несколько месяцев, прошедших с момента подписания соглашений в отеле «Плаза», йена существенно выросла в цене. Она поднялась с уровня 250 до уровня 149 за доллар. Японские экспортные компании компенсировали влияние йены на экспортные цены и возмещали валютные потери при экспортных операциях тем, что переключились на финансовые спекуляции, которые окрестили «зайтек». Япония за короткий срок стала крупнейшим мировым банковским центром. Согласно новым международным правилам капитала, японские банки могли учитывать большую долю своих долговременных активов в родственных компаниях (система «кейрецу») как профильные активы банка. Банковские капиталы, таким образом, росли вместе с ростом бумажной стоимости их пакетов акций в других японских компаниях.

К 1988 году, в то время как биржевой пузырь мчался вперед на полных парах, десять крупнейших мировых банков имели японские имена. Японский капитал непрерывным потоком шел в американскую недвижимость, клубы для гольфа и роскошные курорты, в правительственные облигации США и даже более рискованные американские акции. Японцы услужливо конвертировали свою раздутую йену в долларовые активы, тем самым помогая президентским амбициям Джорджа Буша-старшего, который в 1988 году сменил Рональда Рейгана на посту. Комментируя успехи Японии в течение 1980-х, нью-йоркский финансист Джордж Сорос заметил: «…Вызывает большое беспокойство перспектива того, что Япония станет доминирующей финансовой силой в мире…».

Японская эйфория по поводу того, что они стали мировым финансовым гигантом, была непродолжительной. Раздутая японская финансовая система с банками, купающимися в деньгах, привела к одному из крупнейших пузырей на рынках акций и недвижимости. В течение трех лет после соглашения в отеле «Плаза» акции в токийском индексе Никкей выросли на 300 %. В результате дешевых японских банковских кредитов цены на недвижимость выросли сходным образом. В высшей точке японского финансового пузыря недвижимость Токио стоила в долларовом эквиваленте больше, чем вся недвижимость Соединенных Штатов. Номинальная стоимость акций, зарегистрированных на токийской фондовой бирже Никкей, составляла более 42 % стоимости всех акций в мире, по крайней мере, на бумаге. Но это продолжалось недолго.

К концу 1989 года, когда в Европе стали проявляться первые признаки падения Берлинской стены, Банк Японии и Министерство финансов начали прикладывать осторожные усилия, чтобы медленно сдуть тревожащий пузырь биржи Никкей. Как только Токио попытался остудить спекулятивную лихорадку, так крупнейшие инвестиционные банки, возглавляемые «Морган Стэнли» и «Саломон Бразерс», начали использовать экзотические новые производные и финансовые инструменты. Их агрессивное вмешательство превратило упорядоченный спад токийского рынка в почти паническую распродажу, в то время как банкиры с Уолл-Стрита нажили целые состояния в процессе падения токийских акций. В результате японские власти оказались неспособны провести медленную и упорядоченную коррекцию курсов.