Столетие войны. (Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок)

Такой влиятельный вашингтонский стратег, как Збигнев Бжезинский, бывший глава Национального совета безопасности в Белом Доме, который занимал высшие посты в системе национальной безопасности при разных администрациях, работал с Генри Киссинджером и был советником при первом президенте Буше, открыто признавал роль геополитического мышления Макиндера в американской политике. «Настоятельно необходимо, чтобы не возник ни один евразийский соперник, который мог бы доминировать в Евразии и тем самым также бросать вызов Америке», — утверждал Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска». Он добавил: «Макиндер в начале века первым начал обсуждать это, используя успешную концепцию евразийских "осевых районов"».

Эта политика включала в себя выявление любой возможной державы, способной изменить баланс сил и, по его выражению, «выработку определенной политики США для нейтрализации, поглощения и/или контроля такой силы». Евразия на его карте мира включала нефтяные богатства Ближнего Востока, Центрально-азиатский регион, промышленный потенциал Европы, Японии, ресурсы Китая, Индии, России. Он предупреждал: «Контроль над Евразией почти автоматически означал бы подчинение Африки, делая Западное полушарие и Океанию географической окраиной центрального мирового континента».

То, как Вашингтон действовал согласно этим предписаниям, сначала не было ясно для остального мира, когда Холодная война близилась к своему концу. Это было очевидно только стратегам, связанным с Академией наук СССР. Они внимательно изучали Макиндера и англосаксонские геополитические теории. Однако во время краха СССР их голоса утонули в общем шуме. В тот момент рыночная экономика и перспективы сказочных богатств отвлекали энергию российской элиты.[97]

Со стороны Вашингтона стратегия преобразования противника по Холодной войне в средство для американской гегемонии была очевидна с самого начала, хотя в этом был и определенный риск, учитывая остающийся советский ядерный арсенал. Русский медведь, может, и был в 1990-х годах экономически несостоятельным, но у него по-прежнему оставалось достаточно ядерных зубов. Процесс перекройки должен был быть проведен аккуратно.

Россия получает от МВФ лекарство для стран Третьего мира

В июле 1990 года на встрече «большой семерки» промышленно развитых государств в техасском Хьюстоне госсекретарь США Джеймс Бейкер сыграл ключевую роль в определении политики в отношении будущего СССР. Бейкер, тот человек, который за пять лет до этого в качестве министра финансов привел Японию к соглашению в отеле «Плаза», сообщил своим союзникам по «большой семерке» о том, что США намерено выделить МВФ центральную роль в реформировании советской экономики. В итоговом коммюнике «большой семерки» говорилось: «Мы приветствуем предпринимаемые в СССР усилия по либерализации, созданию более открытого демократического и плюралистического советского общества и движению в направлении рыночно ориентированной экономики». Декларация добавляла: «Мы согласились просить МВФ… провести подробное изучение советской экономики… для выработки рекомендаций по ее реформированию».

Цель вашингтонских «рыночных реформ» МВФ в бывшем СССР была предельно проста: разрушить экономические связи, которые соединяли Москву с каждой частью Советского Союза от Узбекистана до Казахстана, от Грузии до Азербайджана, от Эстонии до Польши, Болгарии или Венгрии. Хотя об этом никогда не говорилось вслух, целью шоковой терапии МВФ было создание слабых и нестабильных экономик на периферии России, чье выживание зависело бы от западного капитала, от притока долларов в качестве одной из форм неоколониализма.

Предоставляя ключевую экономическую роль МВФ, в котором доминировали американцы, Джеймс Бейкер и администрация Буша-старшего гарантировали то, что любые западные экономические инвестиции или поддержка советской экономики предварительно должны были пройти утверждение в Вашингтоне. Русским предстояло получить ровно такое же стандартное обслуживание условий МВФ для стран «третьего мира», как для любой бывшей африканской колонии или «банановой республики», и скатиться на уровень общей нищеты населения. Крошечной кучке элиты было позволено стать в долларовом исчислении невероятно богатыми и зависимыми от банкиров и инвесторов с Уолл-Стрит.

Вооруженные своими теориями «шоковой терапии» гарвардские экономисты, вроде Джеффри Сакса, были отправлены в Москву, чтобы помочь разрушить старый аппарат централизованного государства. Технократы от МВФ требовали, чтобы российские нефть и газ, алюминий, марганец и другое сырье продавалось бы по ценам мирового рынка, чтобы прекратились государственные субсидии на еду, здравоохранение и другие предметы первой необходимости, и чтобы российская промышленность была «приватизирована».