Столетняя война

У французского короля основу пехоты пока составляло коммунальное ополчение, показавшее чудеса век назад, на поле битвы при Бувине. Но хитрые горожане не всегда отправляли в армию тех, чьей энергии во время военных операций будет недоставать городу, а «сержанты», предоставленные сельскими «очагами», редко бывали людьми, чье присутствие в деревне незаменимо, поскольку время битв было также и временем сельскохозяйственных работ. Что касается конницы, это в основном еще было феодальное ополчение, политическое соперничество внутри которого обуславливало как его недисциплинированность, так и неэффективность. Король Франции набирал кое-каких наемников — немецких кутилье[21], генуэзских арбалетчиков. Но в армии при Креси и Пуатье они составят лишь профессиональное меньшинство.

С начала века никто больше по-настоящему не оспаривал право короля созывать в случае общей опасности не только прямых вассалов — «бан» (ban), — но и людей своих людей, тех, над кем феодальное право не давало ему непосредственной власти. Этот «арьербан» (arriere-ban), который он созывал или же в котором требовал от каждого выплатить налог в качестве выкупа за службу, стал одним из проявлений смещения в юридических принципах монархии. Обращаясь к арьервассалам и к людям своих вассалов через головы последних, король уже вел себя как суверен, как глава государства, а не как сюзерен, то есть высший из сеньоров.

Вместо личной службы людей, собранных со всего королевства, необученных, недисциплинированных и вооруженных как попало, король Франции в основном предпочитал финансовую помощь. За счет налогов он платил профессиональным бойцам. Но выбор был не так прост, как может показаться на первый взгляд. Переговоры велись в каждом регионе, в каждом городе, и реакция податных разнилась в зависимости от того, в какой степени они были заинтересованы в исходе войны. Те, кто знал, что им в любом случае придется самим защищаться с оружием в руках, были мало склонны заранее откупаться от службы. Такими предусмотрительными людьми в 1337 г. проявили себя бюргеры Парижа:

Жители Парижа в настоящем году предоставят в наше войско, каковое мы намерены собрать с Божьей помощью, четыреста всадников на протяжении шести месяцев, если мы самолично явимся в означенное войско, или на протяжении четырех месяцев, если мы туда не явимся и будет война…

Условлено, что все деньги, каковые будут взиматься в качестве оных податей или налогов, будут взяты и получены собственноручно жителями оного города и уплачены ими собственноручно и от их имени либо их уполномоченными в нашу казну в Париже.

И ежели случится надобность, чтобы большинство жителей оного города вступило в оное войско через посредство арьербана или иначе, или будут заключены мир или перемирие, или они вернутся, желаем, дабы с тех пор, как настанет один из сих случаев, означенные жители были свободны по отношению к нам от оплаты за оную конницу.

Сам король колебался. Его выбор зависел от времени, от места, от обстоятельств. От бойцов, поскольку легче было заменить орду ремесленников и крестьян, шумящих, «как на ярмарке», как писал Филипп де Мезьер, чем найти хорошую кавалерию вместо рыцарей из королевства. Простонародье часто заставляли откупаться от службы, чтобы можно было платить «сержантам», но знать чаще всего созывали лично.

Королевство от этого только выигрывало. Сезон сражений был также сезоном жатвы и сбора винограда. В городе, где сезоны были выражены не так явно, нельзя было оставить всю общину без пекарей, жестянщиков, каменщиков.

Зато знать всегда искала сражений, чтобы прославиться. Смысл существования и воспитание влекли авторов «Ста баллад» к войне, к подвигам, к доблести.

Если витязь найдется какой.
Чтоб учтив был и именит,
И на бой он тебя позовет —
Соглашайся, достойное дело.
Так ты славу приобретешь.