Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

Обращение с военнопленными регулировалось сложной смесью правовых норм и обычаев, которая постепенно совершенствовалась по мере продолжения войны. Пленники были законным военным трофеем в той же мере, что и доспехи, снаряжение или лошади и пленители обходились с ними довольно милостиво. На заключительных этапах любой крупной битвы выжившие солдаты побежденной армии, истощенные, раненые или бежавшие с места происшествия, подвергались обычной хладнокровной резне, если только их снаряжение не показывало, что они достаточно богаты, чтобы быть достойными пленения. Если человек сдавался в плен, пощада была актом милосердия. Сделка рассматривалась как договор, по которому он отдавал себя в распоряжение победителя в обмен на свою жизнь. Сделка обычно завершалась четким соглашением, которое было понятно всем, и скреплялось передачей залога, например, шлема или правой перчатки пленника, которые служили наглядным доказательством в случае спора. "Стань моим пленником, и будешь спасен, сеньор Лангуаран, или ты умрешь", — крикнул Берару д'Альбре пленитель, устроивший ему засаду на гасконской границе в 1379 году, и сорвал с его головы шлем, когда тот лежал на земле. Берар, который знал, что его соратники находятся где-то рядом и  ожидал, что его спасут, ничего не ответил, после чего его враг вогнал кинжал в его глазницу и убил его[1058].

Не все пленники освобождались за выкуп. Некоторые были присвоены королем, как правило, после выплаты компенсации пленителю, и удерживались неопределенное время по политическим причинам. Знатные шотландцы, взятые в плен в битве при Невиллс-Кросс в 1346 году, находились в плену в течение длительного времени, поскольку Эдуард III считал, что, удерживая их, он уменьшит способность шотландцев к сопротивлению. Сыновья Карла Блуа были заключены в Англии более чем на тридцать лет по очень похожим причинам. Энрике II известен тем, что после битвы при Ла-Рошели отказался отпускать за выкуп своих английских и гасконских пленников и годами держал их в тюрьме в Кастилии. По обычаю, король Франции имел право забрать себе любого пленника стоимость выкупа которого была более 10.000 франков. Он пользовался этим правом более сдержанно, чем его соперник, но был вполне способен на это, когда это было выгодно. Когда капталь де Бюш был захвачен в первый раз, в 1364 году, Карл V отпустил его без выкупа в надежде переманить того на свою сторону. Во второй раз, в 1372 году, король вообще отказался освободить его, даже за соответствующий выкуп, пока тот не согласится отречься от верности английскому королю. Капталь протестовал, заявив, что обращение с ним противоречит законам ведения войны. Так же поступили и несколько придворных Карла V, среди которых был и французский рыцарь пленивший капталя. За своего пленника он получил от короля всего 1.200 франков, что было гораздо меньше его стоимости на открытом рынке. Но с точки зрения закона король был прав. Таким образом капталь оставался в мрачной тюрьме Корбея до самой своей смерти в 1377 году[1059].

Суть этой истории в том, что практика выкупа пленников поднимала множество вопросов, помимо денежных. Вне рыцарского сословия она всегда была спорной. Меньшинство церковников считало, что таким образом милосердие становится способом наживы и превращает человека в движимое имущество. Более конкретная критика, поскольку она была шире распространена, заключалась в том, что освобождение пленных солдат за выкуп способствует усилению врага и затягиванию войны. Перспектива выкупа также способствовала недисциплинированности в армии, поскольку солдаты нарушали строй и пренебрегали приказами командиров в погоне за пленными. Когда после катастрофического поражения при Пуатье в 1356 году мнение французов ополчилось против всего рыцарского сословия, одним из главных обвинений в их адрес стало то, что система выкупов была заговором между военными обеих сторон. Говорили, что они имеют больше общего друг с другом, чем с остальным населением, которое их кормит, и предпочитают наживаться на враге, чем уничтожать его. Подобные мнения звучали и в Англии, когда в конце века люди стали выступать против войны. Однако, по большому счету, рыцарские традиции преобладали. Даже такие значительные фигуры, как Карл Блуа и Бертран Дю Геклен, выкупались, если удавалось назначить подходящую цену. "Среди христиан, великих и малых, — писал Оноре Бонэ, — принято брать выкуп друг с друга"[1060].