Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

Трудно сказать, насколько взгляды Глостера пользовались поддержкой среди его соотечественников. Фруассар считал, что их разделяло все политическое сообщество за пределами королевского двора. Как и многие его современники во Франции, он объяснял это врожденной жадностью, тщеславием и просто любовью к сражениям английского военного сословия. В длинной аллегории, которую Филипп де Мезьер адресовал Карлу VI в 1389 году, он изобразил королеву Истину, проповедующую добродетели мира собранию англичан. Купцы, горожане и простой народ слушали с благодарностью. Но "старики-латники и лучники", которых Филипп называл "черными кабанами", сердито переговаривались между собой, не желая соглашаться. Это было грубое упрощение, но справедливости ради следует отметить, что целое поколение английских моралистов высказывало очень похожие мнения о своих соотечественниках. В своей великой поэме на латыни Vox сlamantis (Глас вопиющего) лондонский поэт Джон Гауэр объяснил упорное продолжение войны погоней за славой и добычей и жестоко сатирически высмеял поколение профессиональных солдат, которые были равнодушны к страданиям своих жертв. "Ваши слезы — смех в моих ушах", — кричат они с его страниц. Камер-рыцарь Ричарда II сэр Джон Кланвоу, один из участников переговоров о перемирии в Лелингеме, с двадцатипятилетним опытом войны и дипломатии за плечами, согласился бы с этим. Он считал, что его современники "почитали их за великих оборотней и извергов, которые разрушили и извели многие земли"[1071].

Однако карьера самого Кланвоу представляет более неоднозначную картину. Глубоко духовный человек, писавший стихи и моральные трактаты, Кланвоу в конце концов выступил против войны и умер в Греции в 1391 году по пути к искуплению своих грехов в Святую землю. Он был необычной фигурой, но отнюдь не уникальной. Англичане его сословия были затронуты, хотя, возможно, и менее глубоко, тем же настроением вины, пессимизма и неуверенности, теми же опасениями за единство христианства и спасение собственной души, которые вызвали столь сильный сдвиг мнений против войны во Франции. Лоллардия, духовное движение, вдохновленное Джоном Уиклифом, имело явно пацифистский подтекст и породило некоторое количество сторонников среди военной знати, включая, по всей вероятности, самого Кланвоу. Даже сэр Роберт Ноллис, возможно, самый отъявленный вольный разбойник XIV века, совершил паломничество в Рим в 1389 году "для успокоения совести" и потратил большую часть своего огромного состояния на строительство моста, колледжа и богадельни.

Подавляющее же большинство английской военной аристократии, несомненно, относилось к войне более привычно, чем эти отщепенцы. Но правда заключалась в том, что даже это общепринятое мнение разделилось. Большая часть кадровых военных среди английского дворянства, вероятно, инстинктивно выступала против мира с Францией. В Чешире, что, безусловно, является особым случаем, военная служба была давней традицией не только среди дворянских семей, но и среди богатых крестьян и мелких землевладельцев, которые более века поставляли лучников для службы в Уэльсе, Шотландии, Ирландии и Франции. Мир был серьезной угрозой в этом густонаселенном графстве с преимущественно скотоводческой экономикой, предлагавшей мало других возможностей для трудоустройства. То же самое, вероятно, было верно и для других районов, где прочные местные связи с определенным капитаном породили традицию военной службы. Однако за пределами этих воинственных анклавов континентальное представление об Англии как о всепроникающем военном обществе было сильно преувеличено. Денежное вознаграждение за участие в боевых действиях резко сократилось. По общему опыту, военная служба не пользовалась популярностью среди дворянства графств. Маловероятно, что более четверти английских рыцарей и оруженосцев когда-либо служили во Франции, и большинство из служивших участвовали только в одной кампании. В 1387 году граф Арундел с большим трудом набрал армию "хороших, уважаемых людей", чтобы сражаться под его командованием на море без обычной примеси лондонского сброда. Джентльмены, к которым он обращался, служили с явной неохотой и являлись на сбор с опозданием, ссылаясь на то, что им нужно было попрощаться с друзьями или уладить свои дела. Некоторые из них явились с одолженным у кого-то снаряжением. Даже для тех, кто регулярно служил в армии, вопрос за или против продолжения войны был весьма неопределенным, и не было прямой зависимости между военным опытом и противодействием миру. Герцог Глостер был главным сторонником войны, но у него было гораздо меньше опыта войны во Франции, чем у Майкла Поула, Саймона Берли или Джона Гонта, все из которых были сторонниками мирной политики короля. Поэт Чосер, который сам воевал во Франции в эпоху расцвета Эдуарда III, размышлял в старости: «Есть много людей, которые кричат "Война! Война!", хотя мало понимают, что это такое»[1072].