Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

Предлогом послужили растущие внутренние трудности, которые итальянский проект вызвал во Франции. Было слишком много людей, заинтересованных в том, чтобы создать проблемы в стране в отсутствии короля. Герцог Бретонский, Иоанн IV, был якобы намерен присоединиться к экспедиции. На этом настаивал Карл VI. Но отношения Иоанн IV с правительством, в котором главенствовал Оливье де Клиссон, были стабильно напряженными, и он открыто презирал всю затею. Когда дело дошло до дела, он не проявил ни малейшего желания участвовать в предприятии, а осенью 1390 года, воспользовавшись тем, что правительство было занято другими делами, нанес удар по своим врагам в Бретани. Самым серьезным инцидентом стал захват крупной крепости Шамптосо на Луаре у Оливье де Клиссона, что вызвало гнев в Париже. Трудные и в конечном итоге безрезультатные переговоры с Иоанном IV велись в течение первых трех месяцев 1391 года. В конце концов, на него было оказано давление, чтобы он уступил крепость герцогу Бурбонскому в качестве заинтересованной стороны. Но растущие признаки возрождения старой вражды в Бретани вызвали все старые опасения по поводу связей Иоанна IV с Англией и, должно быть, подорвали энтузиазм коннетабля в отношении кампании, которая должна была увести его за тысячу миль от дома[1081].

Другой смутьян, Жан III, граф Арманьяк, вызывал еще большее беспокойство, не в последнюю очередь потому, что он и его брат Бернар были близки к герцогу Бретонскому. Они находились на последних стадиях переговоров о политическом союзе, предусматривающем взаимную военную помощь против "всех их врагов и любых других, кто может попытаться причинить им вред или обесчестить их". Министры Карла VI почти наверняка знали об этом. Они также могли знать, что Арманьяка активно обхаживали представители Ричарда II в Бордо с целью возможной смены подданства. Эти действия были симптомами постепенного отчуждения графа Арманьяка от правительства мармузетов после отстранения от власти его покровителя, герцога Беррийского. Родство Арманьяка с наследниками Бернабо Висконти породило в его душе глубокую ненависть к Джан Галеаццо и острую враждебность к его союзникам во Франции. Но он не довольствовался простым отказом от поддержки проекта вторжения в Италию. В октябре 1390 года, после длительных переговоров, он согласился поступить на службу к Флоренции, которая в то время находилась в состоянии войны с деспотом Милана. Арманьяк обязался предоставить Флоренции 2.000 латников и 3.000 конных пехотинцев, большинство из которых должны были быть набраны из рутьеров южной Франции и Прованса. При нынешнем положении дел эти люди должны были сражаться в Италии на стороне, противоположной королю Франции. В феврале 1391 года граф Арманьяк находился в Авиньоне во главе большой и непокорной армии наемников, споря с герцогом Беррийским, который был послан от двора Франции, чтобы отговорить его от авантюры. Некоторые бретонские отряды Арманьяка были перекуплены французским правительством. Другой гасконский капитан, стареющий Бернар де Ла Салль, устроил засаду на Арманьяка в альпийских перевалах, и это стоило ему жизни. В итоге войско Арманьяка оказалось единственной французской армией, сражавшейся в Италии в 1391 году. Граф спустился на Ломбардскую равнину с перевала в июне. В течение шести недель большинство его людей были мертвы — их перебили миланские войска в катастрофической битве перед ломбардской крепостью Александрия. Сам Арманьяк погиб при странных обстоятельствах, якобы пытаясь спастись вплавь через ручей[1082].

* * *

Встреча королей Англии и Франции в середине лета так и не состоялась. Причины этого неизвестны, но ясно, что проблемы, какими бы они ни были, исходили с английской стороны. В апреле 1391 года в Вестминстере собрался Большой Совет. Согласно хронике Вестминстерского аббатства, там было "много размышлений и дебатов об альтернативных решениях". Вскоре стало очевидно, что доброжелательность двух королевских дворов не разделялась широким политическим сообществом Англии. Магнаты в Вестминстере выражали недовольство размером военного эскорта французского короля. Они с подозрением относились к французским уловкам. Не могут ли французы преподнести сюрприз Кале или соседним фортам, если переговоры провалятся? Однако главное беспокойство магнатов вызывала потеря контроля над ситуацией, когда Ричард II мог заключить окончательный мир, имея на своей стороне лишь горстку близких советников. Они боялись, что король обяжет их к нежелательному миру, а затем представит его как свершившийся факт. Разумеется, это и было целью, но магнаты не хотели этого. Они хотели, чтобы до встречи дипломаты с ограниченными полномочиями разработали как можно большую часть договора, чтобы они могли сами рассмотреть его, прежде чем что-то будет окончательно согласовано[1083].