Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

В течение нескольких месяцев сохранялась видимость единства путем выдвижения слишком высоких английских условий брачного союза. Торжественному посольству было поручено отправиться в Париж — первое английское посольство такого рода, появившееся во французской столице за многие годы. Его возглавлял Роберт Уолдби, архиепископ Дублина, который был одним из лучших в Англии экспертов по гасконским делам. Его сопровождал ветеран прошлых дипломатических конференций Джон Гилберт, епископ Сент-Дэвидса. Но главными действующими лицами были близкие друзья и соратники Ричарда II, Эдвард, граф Ратленд (сын Эдмунда Лэнгли) и Томас Моубрей, граф Ноттингем. Послы получили инструкции потребовать приданое в размере 2.000.000 золотых франков (333.334 фунта стерлингов), но им было предоставлено право по своему усмотрению снизить сумму до 1.000.000. В то же время, если атмосфера покажется им подходящей, они должны были предложить второй королевский брак между самим Ратлендом и младшей сестрой Изабеллы Жанной. Но территориальные требования заявленные послами стали главным препятствием на пути к прогрессу. Английским послам было поручено потребовать передачи всей территории, уступленной Англии по договору в Бретиньи, включая Пуату, северный Сентонж и Понтье, которые не были включены во французское предложение 1393 года, и все они должны были быть свободны от оммажа. Нормандия должна была отойти старшему сыну который родится в браке, а Анжу и Мэн — второму, и принадлежать "так же полно и совершенно, как любой король Англии когда-либо владел ими", что предположительно означало — как фьефом Франции. Шотландия должна была быть завоевана с французской помощью и закреплена за третьим сыном, если таковой родится. Вдобавок ко всему Ричард II хотел, чтобы ему позволили сохранить существующий герб с гербом Франции, совмещенным с гербом Англии. Эти экстравагантные требования, если бы они были удовлетворены, воссоздали бы во Франции английское государство, сравнимое с державой Анжуйской династии XII века. Вряд ли кто-то в Англии всерьез рассчитывал на то, что эти требования будут выполнены, ведь они были разработаны для того, чтобы использовать очевидное желание французского правительства к урегулированию, и, несомненно, ожидалось, что это спровоцирует торг. Министры Ричарда II, должно быть, надеялись, что в ходе переговоров французов удастся побудить отказаться от их настойчивого требования суверенитета над уступленными территориями, которое создало для него столько политических трудностей в Англии[1135].

Если так, то им суждено было разочароваться. Английские послы официально въехали в Париж в конце июля 1395 года, незадолго до возвращения герцогов Беррийского и Бургундского из Авиньона и оставались там в течение месяца. Нам рассказывают, что их великолепно развлекали, что их проживание обходилось французской казне в огромную сумму — 500 ливров в день, и что их пребывание было отмечено великолепными пирами в присутствии короля. Нет никаких записей об их беседах с французскими министрами. Но ясно, что герцоги Беррийский и Бургундский не были настроены рассматривать английские требования даже после их унижения от Бенедикта XIII. Вместо того чтобы вступить в переговоры, которые ожидал английский Совет, они отвергли требования послов и отказались обсуждать их дальше. Единственной сделкой, которую они были готовы рассмотреть, было длительное перемирие[1136].