Столетняя война. Том IV. Проклятые короли

Все это было бы невозможно без крепкой хватки Филиппа в управлении Францией. Он беззастенчиво использовал свое положение в Совете Карла VI, чтобы продвигать интересы своего нарождающегося государства. Внешняя политика Франции была приспособлена для обслуживания интересов правителя Фландрии, которые во многом расходились с интересами остальной Франции. Обязательства герцога перед короной были отменены или уменьшены. Его ставленники были назначены во всю королевскую администрацию. Но самым значительным преимуществом, которое Филипп извлек из своего положения во Франции, было финансовое. Благодаря покладистости королевских советников и чиновников он мог направлять крупные суммы из французской королевской казны в свою собственную. Цена покупки престижа, влияния и лояльности была высока, и, как большинство крупных дворян позднего средневековья, претендовавших на власть, Филипп превысил свои собственные ресурсы. Дефицит восполнялся в основном за счет выплат и пенсий от короны и королевских налогов, взимаемых в его французских владениях, которые были уступлены ему полностью или частично. Частота этих выплат напрямую зависела от политической удачи герцога. Одним из первых его действий после возвращения контроля над правительством в 1392 году было назначение себе ежегодной пенсии в размере 36.000 ливров. Эта сумма постепенно увеличивалась с годами и достигла 100.000 ливров в год к моменту его смерти двенадцать лет спустя. Кроме того, Филипп получал от 60.000 до 80.000 ливров в год из доходов от королевских налогов в своих владениях и чрезвычайных пожалований, варьировавшихся от 3.000 ливров в поздние годы режима мармузетов до не менее 154.000 ливров в 1403 году. В последние десять лет жизни Филиппа общие поступления из всех источников составляли в среднем от 500.000 до 550.000 ливров в год, из которых по меньшей мере треть, а в некоторые годы почти половина, поступала из ресурсов французской короны. Эти цифры говорят о том, что герцог Бургундский выкачивал в свой карман более десятой части годовых доходов короля Франции[23].

Филипп Бургундский был далеко не одинок в своем грабеже французского государства. Иоанн, герцог Беррийский, старший из дядей короля, не обладал ни талантом, ни амбициями своего младшего брата. Однако его доходы не намного уступали доходам Филиппа. Иоанн был великим строителем. Его дворец-замок в Меэн-сюр-Йвр, чьи высокие башенки и искусно вырезанные окна изображены в Часослове самой известной книге герцога, был одним из семнадцати замков и дворцов, которые он построил для себя за свою долгую жизнь. Иоанн любил роскошь, содержал великолепный двор и щедро раздавал деньги гостям. Не менее двадцати девяти камергеров управляли его двором. Его военная свита включала коннетабля Франции и некоторых ведущих дворян королевства. За службу им хорошо платили. "Герцог любит наблюдать, как богатеют его последователи", — ответил его личный секретарь, когда агенты министров мармузетов обвинили его в коррупции. Сохранившиеся счета герцога Беррийского свидетельствуют о ежегодных расходах в размере около 330.000 ливров в начале XV века, лишь незначительная часть которых покрывалась доходами от его владений. Часть дефицита покрывалась за счет пенсии из королевской казны в размере 36.000 ливров в год, часть — за счет периодических королевских пожалований землями и деньгами, а часть — за счет займов. Но даже с этими средствами герцогу удавалось сводить концы с концами только за счет значительных доходов от Лангедока, обширной южной провинции, королевским лейтенантом которой он был большую часть 1380-х годов. Иоанн Беррийский совершенно не подходил для этой ответственной должности и был смещен с нее в 1389 году правительством мармузетов. Тем не менее, в мае 1401 года он был восстановлен в должности, сначала временно, а затем пожизненно. В действительности это назначение было финансовой сделкой, призванной увеличить доходы герцога, имевшего большие долги. В обмен на ежегодную выплату в королевскую казну 60.000 ливров в год герцог получал, помимо пенсии, доходы от налога с продаж и габеля в Лангедоке, которые приносили вдвое больше. Ему также было разрешено оставлять себе все королевские налоги, собранные в его личных владениях, вместо половины, которая полагалась ему ранее. Через несколько лет эти источники приносили в его казну около 190.000 ливров в год наличными. Его должностные обязанности не были обременительными и выполнялись за него королевскими чиновниками, пока герцог проводил время в Париже и во дворцах, которые он построил для себя в Берри и Оверни[24].