Столетняя война. Том IV. Проклятые короли

Канцлер Лэнгли был прав, когда в 1423 году заявил Парламенту, что Генрих V лично олицетворял двуединую монархию. Однако король так и не смог проявить себя в качестве истинно французского правителя, каким его представляли те французы, которые приняли договор в Труа. Мало что было более показательным, чем обстоятельства его смерти. Все люди, собравшиеся у его смертного одра во французском королевском замке в ночь на 30 августа, были коренными англичанами, за исключением уроженца Эно Луи Робесара, который натурализовался в Англии. За пределами Нормандии английский король был обязан своим статусом во Франции союзу с Бургундией. Но герцог Бургундский был союзником по необходимости, испытывая к умирающему Генриху V не больше привязанности, чем к живому. Гуго де Ланнуа прибыл в Венсен в качестве представителя герцога в последние дни жизни короля и имел краткую беседу с Генрихом V, после чего вернулся, чтобы доложить о результатах своему господину. Сам Филипп оставался за пределами Парижа в старом замке Людовика Орлеанского в Бри-Конт-Робер до тех пор, пока смерть Генриха V не была официально подтверждена и демонстративно отсутствовал на траурных мероприятиях[946].

Сразу же после смерти короля выпотрошили и забальзамировали в соответствии с ритуалами английского королевского дома. Раздавались голоса, предлагавшие похоронить его во Франции, королевстве, правителем которого он был по праву приемного отца. Но король в своем завещании распорядился, чтобы его упокоили в Англии. В итоге во Франции осталось только его сердце, извлеченное из тела, для средневековых умов — жизненно важный источник мудрости, мужества и греха. Оно было погребено в бенедиктинском аббатстве Сен-Мор-ле-Фоссе в юго-восточном пригороде Парижа. 14 сентября 1422 года тело, заключенное в свинцовый гроб, было перевезено из Венсена в Сен-Дени, где оно пролежало всю ночь перед главным алтарем в окружении монахов, молившихся за душу умершего. На следующий день король начал свой посмертный путь домой. Гроб был помещен в большой катафалк на колесах. По традиции, восходящей к английским королевским похоронам прошлого века, над ним под шелковым балдахином возвышалось изваяние в натуральную величину, облаченное в королевские одежды, с короной на голове, скипетром в правой руке и золотой державой в левой. Четыре лошади медленно везли огромный катафалк по долине Сены в Руан, где в соборе Сен-Дени повторились траурные церемонии. Из Руана гроб с телом короля проехал через города Пикардии в Кале, сопровождаемый его молодой вдовой, сорока ливрейными факелоносцами, членами его двора, толпой английских дворян и молящегося духовенства. За ним следовали два десятка повозок с личными вещами покойного. Генриха V пронесли через Лондон по тому же маршруту, по которому он шел во время триумфальной встречи после битвы при Азенкуре. В конце концов его упокоили в Вестминстерском аббатстве у гробницы короля Эдуарда Исповедника. В середине погребальной службы к главному алтарю подъехал конный рыцарь в короне мертвого короля и его доспехах с гербом, которые были сняты с него и убраны — момент, наполненный символизмом. Со временем над гробницей была возведена прекрасная капелла, а по заказу Екатерины Французской было изготовлено надгробное изваяние в серебре и позолоте. На карнизе могильной платформы бесчувственный век позднее заказал резную латинскую эпитафию: "Здесь лежит Генрих V, покоритель французов"[947].

Никто не ожидал, что Карл VI, слабый здоровьем и преждевременно состарившийся в пятьдесят четыре года, переживет своего энергичного молодого зятя. Французский король вел жалкое существование со времен договора в Труа, попеременно уединяясь за воротами своих дворцов или перемещаясь в обозе Генриха V, чтобы служить талисманом двойной монархии. Англичане знали, что лучше не унижать человека, которого его подданные и жалели, и почитали. Они позволили Карлу VI получать доход, достаточный для удовлетворения его ограниченных потребностей и обеспечили ему достойный двор, в котором все главные должности занимали надежные бургиньоны. Но кроме них, у больного короля не было ни придворных, ни компаньонов. Он по-прежнему иногда принимал послов и участвовал в церемониальных мероприятиях, публичных представлениях, которые политики использовали в своих целях. Королева иногда присоединялась к нему, но ее время прошло. От их брака ничего не осталось. С согласия Изабеллы Карл VI за несколько лет до этого получил наложницу, "маленькую королеву" Одетту де Шамдивер, красивую молодую девушку, бывшую фрейлину герцогини Бретонской, от которой у короля был по крайней мере один ребенок. Карл VI оставался жалкой фигурой и проводил свои дни, запершись в своих комнатах, когда у него случался очередной приступ психоза, или играл в настольные игры со своими пажами, охотился или стрелял из лука по мишеням, когда болезнь отступала. Приписываемые ему изречения говорят о том, что у него было достаточно ума, чтобы понять разницу между своим статусом и властью.