Столичный доктор. Том III (СИ)

Третьего октября, утром — я застал его в таком невменяемом состоянии, что даже не смог разбудить. Надо было что-то делать. А что? Изобретать срочно дисульфирам, чтобы поставить Кузьме «торпеду» под лопатку? Даже не смешно. Решил обратиться к методике «кодирования». Сходил в парфюмерный магазин, попросил показать разные кремы. После чего выбрал один, с выраженным желтым цветом, которым местные дамы имитировали загар. Вернулся к себе в номер и нанес на кожу слуги в разных местах. В первую очередь пятен на лицо наставил. Дождался, когда проснется. Отвел к зеркалу.

— Все! Допился. Гепатит у тебя. Печень отказывает.

Кузьма испуганно потрогал живот. А там явно что-то уже выступало под ребрами.

— Ба-арин!!! Боженьки…

— Умрешь через два дня, — добивал я слугу. — Похороню тут, на немецком кладбище. Жаль, что отпеть с православным попом, наверное, не получится — но сам виноват.

— Ой-ой-ой! Боже правый, Евгений Александрович, сделайте что-нибудь! Заклинаю!

Кузьма побледнел, пошатнулся. А ну, с похмелья, да такие новости.

— Конечно, сделаю. Поставлю тебе хороший памятник. Из белого мрамора. Или из черного гранита? Какой предпочитаешь?

— Я жить хочу! Неужто нет методы?! Вы же такие лекарства целебные изобрели. Сами цари к вам ездют!

— Ах ты хочешь жить, паршивец?! Ну ладно, дам тебе специальную таблетку. Немецкую. Пять тысяч золотых рублей стоит, — я нагнетал и нагнетал. — Только после нее пить вообще нельзя. Ни грамма.

— Даже кваса?

— Первый год и его!

— Неужто пять тысяч?

— Даже больше. Если бы не кайзер, не продали.

Слуга тяжело вздохнул, сел на край ванной. В его лохматой голове шла отчаянная работа, которая была еще отягощена сильным похмельем. Я прямо видел, как Кузьма мечтает о рюмке, чтобы поправиться.

— Ладно. Я согласный.

— Ну и чудно.

Сходил за походной аптечкой, достал таблетку с активированным углем. Как Келер начал его массово производить — я сделал для себя тоже запасец.

— На, выпей. И больше даже не смотри в сторону водки. Слышишь?

— И пива нельзя? — Кузьма совсем повесил голову

— Ни-че-го! Диктую тебе по буквам. Ни-че-го! Сразу умрешь.

— А пятна?

— Сойдут скоро.

* * *

В день окончания конференции я проснулся от того, что кто-то лизал мое лицо. И сначала это было приятно, я даже улыбнулся. А потом услышал какие-то невнятные крики в прихожей номера:

— Гех вех. Шнелле. Вали говорю! И собак своих забери!

Кузьма, мешая русские и немецкие слова, кого-то выпроваживал. Я открыл глаза, увидел перед собой морду мелкого, вислоухого двортерьера, который преданно смотрел на меня, стоя на задних лапах. Передние он положил на кровать..

— Ты кто?

— Гав, гав!

— Это понятно, что гав-гав. Кто ты?

Я встал с кровати, накинул на себя халат. Позевывая вышел в прихожую. Там Кузьма выталкивал худенького мужичка с большими бакенбардами, в очках. Одет тот был непритязательно, в замызганный костюм, в руках держал котелок и поводок от еще одной собаки, покрупнее первой. Похоже на смесь колли с боксером.

— Герр Баталофф! Миллион извинений за раннее вторжение… — худой засуетился, дернул на себя собаку. Потом позвал первую: — Ральф, Ральф! Иди сюда!

Слава богу, его немецкий в отличии от кайзера был более-менее понятен.

— Который сейчас час? — я зевнул, прикрывшись рукой.

— Половина восьмого, — буркнул Кузьма, отступая. — Заявился без спросу, начал что-то лопатать по-своему

— Герр Баталофф! Я Ганс Дитер из Мюнхена. Врач и хирург. Мне срочно надо поговорить с вами по одному важному поводу!

— Почему вы с собаками пришли?

— Так в них все и дело! Я поймал Ральфа, прикормил его и теперь мы готовы к опытам

— Мы?

— Вы же открыли с герром Сеченовым переливания крови?

— Открыл.

— Чего хочет немчура? — Кузьма привел из спальни двортерьера, вручил его поводок Дитеру. — Совсем охренели в такую рань с собаками врываться. Беспардонник.

— Не знаю, чего он хочет, а я хочу кофе. Сходи в буфет, прикажи подать.

После того, как слуга ушел, а собаки были надежны привязаны к ручке сортира, Ганс изложил мне свое предложение. А заключалось оно в том… чтобы отрезать головы обеих собак и пришить их обратно. Но к чужим телам.

— Вы это серьезно?! — выпал в осадок я от подобного предложения

— Совершенно! Переливания крови позволяет поддерживать жизнь в период заживления ран. Представляете, какие перспективы открываются у медицины? Какие деньги готовы будут заплатить богачи в старости, чтобы избежать смерти и пересадить свою голову на молодое тело? Это же миллионы дойчмарок!

Тут я чуть не заржал. Вспомнил фантастический рассказ Беляева — «Голова профессора Доуэля». Ну и финал произведения тоже всплыл сразу в памяти.

— А как вы собираетесь соединять волокна нервных окончаний? — поинтересовался я исключительно для поддержки разговора. Хотелось есть, в туалет, а настырный Дитер все никак не отставал.

— Разумеется, клеем. Я уже провожу нужные опыты, — мюнхенский «доктор» посмотрел на меня с подозрением. — Но имейте в виду! Формула клея будет запатентована!