Столичный доктор. Том VI

Низенький, худощавый. Костюм скромный, скоро можно будет сказать, что сильно ношеный. Внешность скорее семитская, что-то в этом носе есть такое, ближневосточное. Лицо бритое, волосы гладкие, на висках немного седины в шатенистый окрас затесалось. Глаза... блин, умные. Лет сорока, наверное, может, и больше. Довольно обильный загар оценить точнее не дает.

— Извините, что отрываю вас от дел, господин Баталов. Позвольте представиться. Хавкин, бактериолог.

По-русски сказал, с легким оттенком того самого знаменитого одесского акцента. Впрочем, может, и показалось. Вот «р» у него вполне себе британская, похожая больше на «ж». Но не как англичайники, а именно как иностранцы произносят, следуя правилам. Ладно, какое мне дело до акцента? Я и сам на всех языках со средне-русским прононсом разговариваю.

— Владимир Аронович, рад встрече, — искренне произнес я, пожимая протянутую руку.

Смутился он, что ли, когда я его по имени-отчеству назвал? Рука замерла даже по пути к карману, но всё же он вытащил визитку — скромную, на плохоньком картоне. Но я ее сохраню, это покруче фотографии с кайзером и всех медалей, что на меня навешали Романовы. Королей до хрена, а победителей карантинных инфекций, да не одной, а двух — единственный экземпляр. Ученый, спасший от чумы и холеры сотни тысяч человек. Практически единолично.

Свою визитку в ответ я тоже дал. Местную, в Вюрцбурге печатал на немецком. С перечислением титула фюрста, то бишь князя, и профессорского звания. И этим здорово смутил бактериолога.

— Я... не ожидал, честно сказать, даже не подготовился к встрече. Совершенно неожиданно узнал, что вы в Берлине. Доктор Вирхов любезно подсказал ваш адрес. Я и зашел, так сказать, наудачу. Портье сообщил, что вы скоро вернетесь. Может, в ресторан? Знаете приличный неподалеку?

— Владимир Аронович, тут при отеле есть свое заведение — пойдемте туда?

По тому, как Хавкин пристально изучал цены в меню, при этом невольно поглаживая сюртук над карманом с портмоне, будто собрался считать остаток наличных средств, я понял — с финансами у бактериолога дела обстоят не лучшим образом. А ведь в газетах писали, что лично королева Виктория наградила Хавкина одним из высших орденов, Орденом Индийской империи. Наверняка там идет в довесок нехилая премия. Что же у него так тухло с деньгами, что приходится ходить в потертом костюме?

Кроме того, как оказалось, Хавкину еще и не всё есть можно — хорошо, что не стал искать кошерную пищу. Впрочем, в Бомбее ее вряд ли кто мог предоставить. Да и в Берлине придется постараться.

— Заказывайте, всё запишут на мой счет. И даже не возражайте, — отмел я сразу все попытки доктора сопротивляться. — Тот, кто победил самую ужасную болезнь за всю историю человечества, достоин, чтобы все заведения европейского общепита, вообще, все — кормили его до конца жизни бесплатно. Ну и поили тоже.

Хавкин тут же отшутился на тему того, что самая страшная эпидемия нынче — это как раз сифилис. И памятник надо ставить нам с Романовским. Вот так, перешучиваясь, мы дождались закусок и аперитива.

Разговор как-то потихоньку свернул в сторону учебы моего гостя в Одессе, и я понял, что вот сейчас, очевидно, будет озвучена и причина нашей встречи. Ведь он пришел ко мне не ради перекуса. И не для обмена любезностями.

Не спорю, Владимир Аронович — отличный собеседник. Эрудированный, остроумный. Про Индию рассказывает так, что кажется, вздумай он издать это в качестве книги, Киплинг получит неслабого конкурента.

— Я считаю, что правильно сделал, уехав из России, — сказал он после рассказа о Мечникове. — Там у меня просто не было будущего. Разве что через крещение, а я не хотел предавать веру своих предков.

— Искренне сочувствую. Считаю, что там вы могли бы принести огромную пользу. Вы слышали о сети пастеровских станций, которые учредили во всех губерниях? Там работы — непочатый край. Пришлось для начала даже студентов отправлять, чтобы побыстрее запуститься.

— Нет, не слышал. Извините, просто отечественные новости в Индию не всегда доходят быстро... Да и работы там — не до российских событий порой. Как вам удалось получить из бюджета финансирование? Это же... Я не посчитаю сразу, сколько надо денег...

— Из собственных средств оплатил, — признался я. — Потом еще подключились дарители. Удалось даже императора сподвигнуть на сумму, равную моим затратам.

На лице Хавкина появилось удивление. В его мирке Романовы ни на что, кроме как на угнетение народа, сподобиться не могли.

— И сколько же составили... расходы?

— Мои? Полмиллиона примерно.

— Это... неожиданно, — удивился Хавкин.

— А мне что, деньги в бочках солить? В гробу карманов нет. Я бы, кстати, и о ваших вакцинах поговорил, чтобы организовать поставки. Я напишу Склифосовскому, министр такие вопросы решит. Если вы не против, конечно.

— Конечно, буду ждать от него известий! Но ваш поступок! Очень благородно! Позвольте пожать вашу руку! — возбудился мой гость. — Это, знаете... Почему вы не предали это огласке?

— Зачем?