Столик на троих

– Деньги. Они отсюда! – загадочно произнес он. – Только никому не говори! – и достал из кармана какую-то железку.

– Скоро у нас будет много денег!

– Что это, Лео? – спросила Бетти.

– Матрица. Только тихо… Мне заказали ее в мэрии. Сначала мы давали друг другу расписки за услуги и еду. Потом совершенно запутались и оказались все друг другу должны. Но это! …Это и есть деньги… Будущие деньги. Я отдам эту матрицу Давиду, и они в мэрии с ее помощью будут их печатать.

– Но, как они попадут потом к людям? – удивилась Бетти.

– Как – как! Я нарисовал плакат – мне заплатили. Я нарисовал деньги – они и дали мне эти деньги!.. Какой абсурд! – и вдруг громко засмеялся.

– Лео, ты отдашь эту матрицу в мэрию. Как ты собираешься разбогатеть? – продолжала она.

– Ведь я художник! Большой художник! Нарисую еще! Сделаю копию, черт возьми! Только тихо! Я даже своей девчонке этого не говорил.

– А в вашей тюрьме появится первый посетитель, – засмеялся Виктор.

– В вашей тюрьме? – переспросил Лео и поправил его, – в нашей тюрьме! К сожалению, вы сюда вернулись…

– Но, Лео, – возразила Бетти, – мы не собираемся ни у кого ничего брать! И деньги подделывать тоже не будем.

– Этого совсем не достаточно! – весело ответил Лео. – Чует мое сердце… Уже одно то что ты живешь в городе, где есть пустая тюрьма, не оставляет тебе никакого шанса…

– Ты пессимист, Лео, – продолжал смеяться Виктор. – Тебе нужно лечь в постель, а завтра проснуться человеком.

Они уложили Сильвию в кровать и проводили Лео до его дома. Несколько раз его матрица выпадала из кармана, и они, заботливо подбирая творение художника, возвращали ему.

Оставшись вдвоем, пошли по единственной улице их городка. За это время люди привезли сюда фонарики на солнечных батарейках, и теперь дома светились огоньками. В ресторане были зажжены свечи, и только здание полиции и других важных служб гордо мерцало электричеством, отбрасывая его почти на весь этот маленький городок.

– Ты не пригласишь меня в ресторан? – спросила она.

– Милая, я приглашу тебя куда угодно, но в ресторан мы пойдем в другой раз. Твой муж совершенно нищий.

Муж – подумал он. Как приятно произнести это слово.

– Муж, – трогательно и со значением повторила она. Ты мне делаешь предложение?

– Я тебя люблю, – просто ответил он.

Они стояли посреди улицы и смотрели по сторонам. Люди проходили мимо, улыбались, здоровались. Как красив был этот вечерний город. Как хорошо, что остался на свете уголок, где люди просто могут жить, ходить по улицам, улыбаться и говорить друг другу такие слова…

28

Утром он повез всех на прогулку в горы. Конечно, у него была тайная мысль, но о ней он пока молчал. Горы стояли голенькие, уже без снега, но еще без травы и зелени. Скоро начнут появляться первые бутоны, из земли выглядывать побеги весенних цветов, а склоны станут пестрыми от буйства фантазии природы. Сколько воздуха и жизни было в этих прекрасных горах!..

Он нашел то, что искал. Небольшая река пробивала русло в узком ущелье, а вода ее переливалась утренними лучами, играя с крутыми берегами, переворачивала небольшие гладкие камешки на дне, устремляясь куда-то вниз. Он подвел их к берегу, развернул снасти и начал всех учить рыбной ловле. А рыба стала совсем ручная и глупая. Она уже забыла, что такое человек с его хитрыми приспособлениями и плавала в чистой воде, словно жила в раю. Заметив наживку, захватывала ее целиком. Рыба забыла ту войну, она и не могла о ней ничего знать – это было так давно. И что такое человек – рыба тоже пока не знала, вернее, уже забыла. И очень скоро целое ведро крупной форели они несли домой.

Не доезжая до деревни, Виктор остановил вездеход, они выпрыгнули из кабины и стояли, не понимая, зачем он их сюда привез. А Виктор уже обходил ровную площадку – небольшое плато, зажатое между скал. Что-то прикидывал, замерял…

– Беатрис, ты будешь женой фермера! – наконец, издалека крикнул он.

– Фермершей… С мускулистыми толстыми ногами и крепким задом! – согласилась она.

– Ты будешь таскать огромные тележки, набитые доверху овощами и фруктами! – поддержал он ее.

– Потом привозить их на городской рынок и продавать втридорога.

– Нет, Бетти. Будешь раздавать их просто так.

– Нет, втридорога! – уже смеялась она, – а потом, после тяжелого рабочего дня мы будем надевать на себя красивые одежды…

– …на твой большой и круглый деревенский зад…

– …и на твою старую гриву…

– …ходить по магазинам и бутикам и все спускать. И тратить, и тратить, и тратить.

– Нет! Складывать в кубышку! – уже хохотала она. – А потом мы наймем себе много рабов!

– И рабынь!

– Что? – грозно пошла она на него.

– Пошутил! Просто пошутил!.. Покрасим их в черный цвет, – смеялся он.

– Нет, в красный! И в зеленый! И будем на них пахать!

– Бетти, у нас рабовладельческий строй? – спросил он.

– Каменный век!

– Тогда придется надеть шкуры диких зверей – и никаких бутиков.

– И никаких ресторанов? – изумилась она.

– И золотых побрякушек тоже… И шуб, и нарядов… И что там бывает еще у вас, у глупых женщин…