Столик на троих

Люди забрались в кабину вездехода и поехали в свой город. В свою страну, где теперь все было по их законам…

37

Бетти словно чувствовала что-то и не хотела заканчивать этот день, засыпая. Уже начинался новый день, но ей было так мало их маленького прошлого, тех первых голодных дней, их чудесного дома на равнине. И не важно, что случилось потом, важно было то, что они были вместе, и им было сказочно хорошо, как не верилось, что еще когда-нибудь будет. А их рыбалка в этих горах, их плантация, где они так и не успели ничего посадить, но нашли место и начали мечтать, надеяться… А сейчас женское чутье подсказывало неминуемую беду, которая вновь настигает их, и они снова и снова будут бежать, но уже вместе. Только вместе. Поэтому так не хотелось заканчивать день вчерашний, но сегодня уже наступило…

– Ты будешь любить меня? – спросила она. – Ты всегда будешь меня любить?

– Буду.

– Мы будем вместе?… Мы всегда будем вместе?

– Да.

– Все будет хорошо? – спросила на прощанье она. На прощанье, потому что сейчас он уснет, и это завтра наступит…

– Береги Сильвию, – ответил он. – Обещай, что ты будешь ее беречь. Тогда все будет хорошо. Обещаешь?

– Да, – сказала она, мысленно прощаясь с ним и с вчерашним днем. – Придется что-то пережить опять. Осталось немного, но снова все будет хорошо, – думала она. Провела по его волосам, по сильной руке… Смотрела, не отрываясь. А этот настырный подбородок, этот упрямый лоб! Но он спал и не чувствовал этого, а она все чувствовала, все понимала, поэтому не могла уснуть…

38

Человек шел по горной деревне, где жили люди. Он смотрел по сторонам, улыбался и здоровался с прохожими. Читал пестрые вывески, которые сверкали надписями, такими разными, какими и были эти люди, обитавшие здесь. С удовольствием улыбался всем и каждому. Поздоровался с солдатами, стоящими на почетном карауле у дверей самых важных домов и офисов. У него было удивительное, какое-то восторженное состояние, и казалось, что он летит, а не идет по земле. И вновь забытое чувство полета, ощущение необыкновенной легкости вернулось к нему – словно не идешь, а толкаешь планету, и поэтому она вертится… Такое, наверное, бывает, когда, наконец, ты что-то решил, и теперь свободен и счастлив… Он попросил Беатрис оставаться с Сильвией и ждать его. Он вернется. Не сразу, но когда-нибудь точно придет. Она поняла его, и, ни о чем не спросив, смотрела и улыбалась. Наверное, так и должна отпускать женщина своего мужчину, чтобы он запомнил ее такой…

Напоследок захотелось заглянуть в тот дом на окраине городка с бронзовой вывеской и большим старинным камином. Нет, не заходить туда, лишь взглянуть на странную вывеску, а потом шагать дальше и сделать то, что он хотел…

Он замер. На месте дома была высокая трава и больше ничего, никаких напоминаний. Как будто его и не было вовсе. Человек был потрясен. А эти двое? Где эти странные парни? Он немного постоял на месте, где когда-то был дом. Он не мог ошибиться – этот дом находился именно здесь. Но теперь на его месте лишь огарок большой коричневой сигары, лежащий в траве и больше ничего.

– Мы тебе поможем, – вспомнил он…

– Не нужна их помощь. Если есть страховка – все теряет смысл! Ты снова от кого-то зависишь и делаешь это не по зову совести, а значит, опять несвободен.

– И хорошо! – думал он. – Так даже лучше.

Потом человек вернулся к центральной площади и подошел к зданию ресторана. Привратник гостеприимно открыл перед ним дверь: – Прошу вас, заходите, – вежливо произнес тот.

– Как жаль, что он не может дать ему чаевых! – подумал он. Потом вынес из ресторана стол, поставил на него стул и пополз наверх. Швейцар сначала не понимал, даже помогал ему. Наконец, человек забрался на крышу этого трехэтажного дома, встал и, оглядевшись, развернул большой плакат. На одной его стороне красовалась картина новой купюры. Та самая икона, которую в конце праздника за ненадобностью выбросили, заменив ее маленькими, но точными копиями, которые теперь назывались деньгами. Человек, видимо, подобрал ее и зачем-то сохранил. Итак, на одной стороне плаката был рисунок купюры, а на другой была написана короткая фраза. Человек забрался на высокий конек крыши, развернул плакат и поднял руки. А на нем было написано:

«Посадите меня в тюрьму!»

39

Люди шли по улице. Увидев на крыше странного человека, сначала смотрели с любопытством, даже с каким-то интересом, потом, испуганно озираясь, быстро проходили мимо. Улица опустела. Опустела, как тогда, когда он впервые на это же место привез еду. Потом эти люди останавливались вдалеке, поворачивались, снова украдкой смотрели, словно были виновны в том, что имели глаза. Площадь в самом центре города оказалась совершенно пуста.

Появился Давид. Сначала он ничего не заметил, но звериным чутьем понял – что-то не так и поднял глаза.

– Что за дьявол! – выругался он. – Виктор, ты спятил? А ну-ка слезай оттуда.

Через мгновение рядом появилась какая-то женщина.

– Он не брал у меня разрешения! – оправдывалась она. – Это несанкционированный митинг. Давид, ты можешь его арестовать!