Столица для поводыря

Как там мой любимый с детства сказочный персонаж говаривал? Только не бросай меня в терновый куст? Это меня-то, охотника с без малого девяностолетним стажем, о любви к великой мужской забаве спрашивать? Видимо, что-то такое на моем лице отобразилось, что высоченный государь прихватил меня за локоть и потянул в сторону лестницы.

– Прошу прощения, дамы, – уже на пороге догадался попрощаться царь. – Я забираю у вас этого молодого человека.

Мария Александровна и Елена Павловна тут же встали, только чтобы присесть в реверансе. Ни одна из них и не подумала возразить царю. Тем более что разговор зашел об охоте, нисколько их не интересующей.

Александр повел меня в арсенал. Хвастаться оружием и чучелами трофеев, конечно. А иначе вообще зачем убивать ни в чем не повинных животных? По дороге потребовал рассказать суть охоты с подхода. Немного даже поспорили и все-таки пришли к согласию, что на императорских егерских дачах в Гатчине, где прежде дикий лес расчищен и поделен просеками на идеальные квадраты, такой метод лосиного убийства для стрелка неинтересен.

Из всех стоящих в пирамидах ружей я только марку Тульского оружейного завода знал. И то из такого раритета стрелять не доводилось. В чем со смущением и признался. Посетовал даже, что в обширной коллекции нет ни образца от Спенсера, ни винчестера Генри из Нью-Хейвена. О трехлинейке или хотя бы берданке я уж и не говорю. Привел как довод их многозарядность. Бывает же, что с одного выстрела зверь не умирает? Бывает, и часто! Иной раз так умудряются попасть, что несчастное, страдающее от боли животное еще до десяти километров пройти умудряется. А тут скобу дернул – и добил. Гуманно, едрешкин корень!

Царь внимательно меня выслушал, извинился и отошел к бюро, на котором стояли весы для измерения пороха, черкнуть записку. Откуда-то взявшийся гвардейский офицер забрал клочок бумаги и испарился. А мы спокойно продолжили осматривать смертоносные механизмы.

Черт за язык дернул – брякнул о своем заказе в Московском училище. Александр едва-едва дернул бровью и потащил в кабинет – рисовать. Из меня чертежник тот еще, а вот царь, оказывается, неплохой художник. Все свободные простенки его царицынского кабинета завешаны картинами, написанными им самолично.

И снова несколько неровных строк на обрывке бумаги, вестовой гвардеец и продолжение разговора как ни в чем не бывало. Исчерканные листы отодвинуты в сторону, на стол ниндзя-лакеи, передвигающиеся абсолютно бесшумно, мигом сервировали все полагающееся для чайной церемонии.

За чаем поговорили о лайках. Государь пообещал сводить на псарни в Егерской слободе в Гатчине. Я рассказал о сибирской универсальной собаке. Пришлось тут же дать обещание непременно прислать щенков. Штук не менее дюжины. Желательно вместе с опытным человеком. Лайки – они такие, с этими наглыми мордами не всякий управится. Поведал венценосному любителю пострелять несколько охотничьих историй. Жаль, нельзя было много говорить. Я в этой жизни за год в Сибири столько не успел бы натворить.

Зашел без приглашения какой-то хмырь в блестящей вышивкой скорлупе. Даже всезнающий Герочка затруднялся определить его придворную должность. Но вот что точно не вызывает сомнений, так это имеющийся у хмыря доступ к государеву уху. Склонился, иначе и не скажешь, и что-то прошептал. Александр кивнул, резко погасил очередную папиросину и встал. А я вскочил. Положено так.

– Идемте, Герман Густавович. – Он шагнул в дверь первым. Прекрасно знал, что никуда я от него не денусь. Побегу следом как миленький.

Стали спускаться вниз по лестнице, к выходу из дворца. Какие-то люди прямо-таки стащили с моих плеч мундир, натянули замшевый пиджак с карманами и набросили украшенный шнурами полушубок. Тот, который еще бекешей называется, кажется. И все это на бегу, в попытке не отстать от высокого и длинноногого царя. Уже перед самыми застекленными воротами на голову напялили лохматую соболиную шапку. Самый обычный наш сибирский треух – прадедушка классической шапки-ушанки. Только из волшебного, цвета орехового дерева в солнечных лучах, меха.

На улице гарцевала готовая ко всему сотня кавалергардов, а у подъезда ждали больше дюжины санок с приготовленными медвежьими полостями для пассажиров. Последовал какой-то мне непонятный ритуал приветствия, и Александр уселся. К вящему моему удивлению, рядом с самодержцем тут же уселся мужик чуть ли не в домотканом крестьянском армяке. Только после этого лакеи стали провожать сопровождающих вроде меня к другим экипажам.

Ехали долго. По мне так даже слишком. Я и сиделку отсидеть, и озябнуть, и проголодаться успел. Но растянувшийся караван со скачущими со всех сторон кавалеристами не останавливался ни на секунду. Вот так приспичит уединиться с природой, и терпи. Лопни или умри, но царский поезд даже не притормозит. Сбросят под замершие в ледяной сказке деревья и укатят дальше.