Столица на костях

Совсем другой контингент — люди, сознательно выбравшие Петербург местом жительства. Такие были во все времена, но сегодня их особенно много. Человек может и расшириться в родном Пскове, и купить квартиру и в Москве… Ну, пускай в «ближнем Подмосковье» и в Петербурге… И выбирает Петербург, потому что хочет в нем жить. Это уже человек, которого позвал Великий Город.

В Петербурге живут странные полудиаспоры: ярославская, псковская, уральская, новосибирская, ростовская… Не совсем диаспоры — страна-то своя. Но и тянутся к тем, кто имеет похожие бытовые привычки, нравы, кто привык так же воспитывать детей и по тем же рецептам квасить капусту. Земляки чем-то неуловимо ближе.

Роль таких полудиаспор больше, чем иногда кажется. Среди них формируются команды, управляющие весьма заметными секторами экономики, сотрудники фирм и учреждений, группы единомышленников и артели строителей.

Все они любят Петербург и хотят в нем жить. И то, что они делают, часто рассматривают как служение городу. Часть их детей будут уже петербуржцами без всяких оговорок.

Еще оговорюсь — такие люди были во все времена. Мой предок, Николай Спесивцев, пришел в Петербург из тверской деревни, после Освобождения 1861 года. Не знаю, шел ли он именно в Петербург, или просто туда, где лучше платят за работу. Во всяком случае, петербуржцем он не был. После раннего инфаркта прапрадед лег на смоленском кладбище Васильевского острова — но как знать? Может быть, он предпочел бы лежать на сельском погосте своей родной тверской деревни?

Вот в следующем поколении прадеды уже избирались в городскую Думу, преподавали, выполняли задания Докучаева, собирая образцы озерного ила, и писали книги о жизни короедов. Имя Спесивцевых и сегодня известно старым жителям города. Имя не такое громкое, как Бутлеровых или Бехтеревых… но это уже имя петербуржцев.

Такой же путь проделывают сегодня без преувеличения десятки тысяч фамилий.

В их числе и люди из самых настоящих диаспор: армянской, азербайджанской, грузинской, курдской… долго перечислять. В первом поколении эти люди живут еще ценностями старой родины, стараются проводить там побольше времени, имеют в своих странах близких родственников и друзей… Но многие инородцы проникаются духом города… А многие и выбирают его из других городов России. Их дети кончают петербургские школы и все больше осознают себя… не русскими, нет, но петербуржцами — определенно.

XIX век породил «петербуржских немцев» и «петербуржских латышей». XX и XXI — петербуржских грузин и петербуржских армян.

Отходы процесса

Люди из полудиаспор не особенно любят коренных петербуржцев. «Коренные» злобноваты и вечно всем недовольны. Они мелочны и жадноваты. Они полагают, что все им должны просто за то, что они — петербуржцы. В этой оценке — беспощадный приговор тем, кто родился и вырос в месторазвитии, часто живет в нем далеко не первое поколение — но кто так ничего от этого и не получил. А если и получил — то рано посаженные почки или психиатрическую клинику. «Мы не сеем, не пашем, не строим… мы гордимся общественным строем»… Эти гордятся своим местом жительства и своей пропиской. Больше-то гордиться все равно нечем. Отходы месторазвития охотно вспоминают о тех, кто создал его славу и величие… Но сами они ничего не создают и создать не способны. Они присоединяются к славе тех, с кем у них только одно общее — место рождения или жительства.

Помню, как докопался до меня один уважаемый коллега… Все объяснял, кто такая «петербургская интеллигенция», какая она замечательная и как отличается от всяких там приезжих. На уныло-злобной физиономии уважаемого коллеги (с ученой степенью) ясно читалось, что жена не любит, любовница не дает, друзья сволочи (пили вместе, а довести домой некому!), дети посылают подальше, ученики — неблагодарные твари, начальники гады, жизнь перевалила на шестой десяток, а ничего хорошего нет, и что сам по себе этот человек, если бы родился в псковской деревне или даже в самом Пскове, никогда не смог бы занять нынешнего своего положения.

Пришлось объяснить уважаемому коллеге, что пока его предков воспитывали на конюшне, используя мягкие части спины, мои преподавали в Петербурге. Снобизм — не украшение мужчины, но что-то же надо было делать.

Состоявшиеся петербуржцы

Начну с того, что петербуржец — совершенно необязательно представитель интеллектуальной и культурной элиты. Но чем совершенно чарует Петербург — это высоким уровнем культуры всего населения. Когда рабочие приходят перестилать пол и интересуются вашими книгами, когда продавщица в магазине рассказывает подружкам что-то из Тургенева — это бьет в голову, как большой бокал шампанского. Промозглый холод, мало света ползимы, крысы — но Великий город оборачивается и такой стороной.

В отличие от отходов месторазвития, уныло радующихся своей прописке за дверными цепочками, эти люди вполне могли бы и сами выбрать место своего проживания.